— Кто Реутов такой? Он еще здесь? Зачем ему весь светит? Что за звездную лодку он ищет? — взорвался горк вопросами, посмеявшись.
— Человек. Свободы. Не знаю. Не знаю, — отвечал я сквозь зубы. Не потому что я такой уж крутой, просто челюсти свело от боли.
— Ну–ну. Не хочешь немного поговорить со старым приятелем? Старый бедный Трехпалый Сэм так хотел видеть своего мальчика, а он оказался таким плохим! Не хочет говорить… перед смертью.
Горк еще что–то там булькал, но я его больше не слышал. Мне надоели его идиотские шутки, вопросы и, вообще, от одного вида мутантной рожи тошнота подступала.
— Ну ладно, я пошел. Нет у меня времени на него. Берт, Карлос, ребята, спросите его о Реутове. Пусть расскажет все, что знает. Потом… Берт знает, — зловеще закончил горк и заскреб когтями к выходу.
На душе у меня сразу стало легче. Немного позже ногам и рукам тоже стало посвободнее, потому что Берт вдруг сказал:
— Снимите с него все эти железяки… и веревки.
— Но, Берт… — Карлос не хотел вставать.
Ленивая черная скотина. Да простят меня остальные черные, есть и среди негров настоящие люди.
— Делай, что тебе говорят, Карла, — молчаливый атлет достал реактивный, практически бесшумный пистолет–пулемет. Это веский аргумент. Для всех, кроме Реутова.
— Слушай, шефа, Карла. Берт теперь большой человек!
— Во–во, Александр. Помоги Карлосу!
Атлет с красивым славяно–греческим именем и не шелохнулся. Карлосу самому пришлось заняться моим грузом.
— Ноги тоже? — лень Карлоса родилась раньше, чем его черномазая попка мелькнула на свету первый раз.
— Да. — Александр выразительно качнул дулом автомата.
— Ладно–ладно.
Едва освободили от кандалов, как я тут же свалился на пол.
— Хочешь чего–нибудь выпить? — Берт, похоже, больше не сердился на полицию, а у меня не было сил отказаться. Джин, как эликсир жизни разлился по всему телу, и я почувствовал себя много лучше.
— Теперь рассказывай, Ранги. Мы ждем.
Я так долго ждал этой минуты!
Пошатываясь, встал и сделал шаг в сторону Александра. Теперь нас разделяла только колеблющаяся вместе со мной тень. Я мог и не качаться, силы вернулись. Делая вид, что не совладал со слабыми ногами, я навалился на Александра. Как и рассчитывал, упал на его выставленную руку. Мне оставалось пространство для маневра с автоматом.
Александр и Карлос получили свое одновременно, правда в неравных количествах: Карлос разрывную пулю в грудь, а Александр только ладонью по сонной артерии. Автомат остался у меня.
— Мне очень жаль, Берт, — сказал я бывшему шулеру, обшаривая карманы Александра в поисках запасных магазинов. Патроны там были. — Карлос был хорошим, милосердным соседом по камере.