Через пять минут Томский и Носов уже склонились над испещренной карандашными пометками картой. Она была такой большой, что заняла весь стол, а ее края все равно свисали по бокам. Истертая на изгибах, клееная-переклеенная скотчем, карта, казалось, могла развалиться от одного неосторожного прикосновения.
Разговора о том, чтобы выбираться за пределы города по Метро, не велось с самого начала. Анатолий и Николай были слишком популярными личностями, и даже знание Вездеходом множества потайных лазеек решить эту проблему не могло.
– Через Преображенскую и Сокольники до Русаковской эстакады. Хм… Надо бы сказать комиссару, что в его честь эстакаду назвали. – Толик провел на карте тонкую линию. – Дальше – Рижская эстакада. Савёловский вокзал…
Карандаш в руке Томского замер. Чистое сумасшествие. Только до МКАДа что-то около тридцати километров. А дальше, судя по отсутствию карандашных пометок, вообще начнется заповедная, совершенно неизученная территория. Сплошное большое белое пятно.
Вездеход уловил настроение Толика.
– Гм… Дело ясное, что дело темное. Пилить и пилить нам до этой Жуковки. Но ты, командир, раньше времени не раскисай. Десятку отчаянных, хорошо вооруженных парней такая экспедиция, на мой взгляд, вполне, по зубам. Постреляем, если придется.
– Лады, отчаянный парень, – Томский улыбнулся, в который раз дивясь кипучей энергии и оптимизму маленького человека. – Детали обсудим уже со всей командой. Займись этим, Коля. Покрепче и помоложе парней подбери. А я… Ох и не завидую сам себе! Пойду говорить с Русаковым.
Вездеход принялся сворачивать карту, а Толик направился к выходу, но замер у двери. За его спиной кто-то закашлялся. Заплакал Лешка. Лена хотела сказать малышу что-то ласковое, но ее одолел новый приступ кашля.
Томский еще пытался осознать, что происходит, а Носов уже бросился к Елене и отнял у нее ребенка.
– Ты… Ты заболела? – Анатолий шагнул к жене, но остановился на полпути. – Лена и как давно… это… у тебя?
Томская, наконец, справилась с приступом кашля. Вытерла выступившие на глазах слезы.
– Что ты, Толик! Уж не думаешь ли… Это обычная простуда. Я ведь принимала все меры предосторожности.
Томский опустил глаза. Он все понял и больше не мог смотреть на белое как мел лицо жены.