Когда Тимофей Романович рассмотрел то, что находилось в пяти метрах от него, в углу, то больше уже не мог о чем-то думать. Мозг мгновенно отключился от всего — и от страха, и от мысли сбежать, и даже от малейшей надежды на спасение.
Призрак стоял возле металлического шкафа и пристально смотрел на него жуткими глазами доисторического ящера, словно собирался загипнотизировать. Он был окутан ядовитым зеленым маревом, извивавшимся вокруг него полупрозрачной змеиной аурой. И что-то рывками выделялось из его задницы.
Испражняющихся привидений Боголюбов видел впервые — попятился назад. Волосы на его голове вздыбились дикими лошадьми.
В этот миг в теряющихся мыслях профессора заиграла вторая скрипка — голос, прорезающий тишину в его голове, как острая бритва. Слова прилипали к сознанию Боголюбова, завладевали его волей. Будто во сне, тот нащупал панель с приборами, вставил в прорезь замка диск и нажал одну из кнопок с надписью «Пуск».
Взвыла сирена.
Вся база вмиг ожила.
«Не та кнопка», — раздосадовано подумал профессор.
И тут глаза монстра вспыхнули лучами насыщенного красного света, ослепив человека на какое-то мгновение.
Тимофей Романович зажмурился.
Бортовой компьютер экзоскелета автоматически отключил сканирование, перейдя в обычный режим. Открыв глаза, профессор увидел наяву стоящее перед ним существо — серо-зеленое, около четырех метров роста, с мощными лапами, схожими с человеческими кистями, только гротескно вытянутыми, огромными и когтистыми. Коленные суставы ног монстра сгибались в обратную сторону. И хвост. Громадный чешуйчатый хвост с раздвоенным кончиком. Зубастая пасть медленно открылась, обнажив страшные клыки со стекающей по ним слюной, и раздался леденящий душу рык.
Лицо Боголюбова перекосилось от страха.
Какая-то бурая ворсистая тварь, напоминавшая гибрид червя и сороконожки, наконец отделилась от тела монстра и шлепнулась на пол. А затем пронзительно взвизгнула и резво метнулась к ногам профессора, оставляя за собой слизкую зигзагообразную дорожку.
«Господи, помоги мне…»
Это была последняя собственная мысль Тимофея Романовича Боголюбова.
Тоненький визг, скулеж, словно у щенка, дорвавшегося до материнского молока, был апофеозом всех звуков, которые просачивались в его сознание. Тварь забралась на него, застыла у самого лица и раскрыла брюхо, обнажив страшную пасть с множеством тонких клыков.
* * *
Затаив дыхание, Воронов вращал диск кодового замка массивного сейфа, набирая нужную комбинацию цифр. От волнения он начал потеть. И когда ригели замка сухо щелкнули, Ник облегченно выдохнул, разогнулся и открыл дверцу.