— Ах, ты, трепло этакое! — смеются матросы.
Залейкин глянул на всех, хитровато улыбнулся.
— Эх, братва! Недавно случай со мной произошел…
— А ну, дружба, позвони малость, потешь команду, — пристают к нему матросы.
— Тут не потеха, а факт был, — начинает Залейкин. — Вот как нужно это понимать. Да… Иду я ночью по городу. Поздно уж. Людей мало. Глядь — по тротуару горняшка плывет, покачивается, как лодочка на легких волнах. А за нею, в кильватер, важно этак, пес шествует. Здоровенный кобель, что твой телок годовалый. Из породы сант-бернард. Я ближе и ближе к горняшке — пристал к ее борту. Ну, а дальше сами знаете: таре-баре, ночевали в амбаре. Идет дело на лад. Гуляем по городу. Проходим мимо одного сада, вдоль забора. Тень от деревьев. Место, думаю, подходящее…
Около Залейкина — почти вся команда. И я здесь. Забыто, в каком положении находится наша «Мурена». Все слушаем, вытягиваем шеи к этому забавному мотористу, а он продолжает:
— Обнял я свою горняшку и ну целовать. А она, как всякая женщина с первого раза, давай ахать да охать, — притворяется, будто я насильно беру ее. В это время кто-то ка-а-ак шандарахнет меня в бок! Так и опрокинулся я вверх торманом. Лежу на спине. Глядь — уй, мать честная! Надо мной кобель стоит. Пасть разинул, клыки оскалил, рычит в самое лицо, собачьей псиной обдает. А из меня и дух вон. Даже голос отнялся. Тут уж она, горняшка, вступилась. «Тризорушка, — говорит, — не надо, не трогай. Милый Тризорушка! Иди ко мне…» Отпустил мою душу на покаяние — слез с меня. Кое-как поднялся. Даю задний ход. Едва двигаюсь. Все мои внутренние и внешние механизмы развинтились — ни к чертовой матери не годятся. А горняшка к себе манит. Да уж какая тут любовь! Вся душа засохла…
В лодке долго плещется нервный хохот команды.
Я думаю, что без Залейкина мы давно бы сошли с ума.
Командир — в рубке. Отдает распоряжение к всплытию.
Эх, удастся ли нам еще раз увидеть божий свет!
С шумом освобождаются от воды цистерны. Электромоторы работают полным ходом. Офицеры, вся команда и даже пленный капитан стараются раскачать лодку, — с остервенением бросаются от одного борта к другому.
— На левый… На правый… — командует старший офицер.
Но лодка ни с места, точно кто держит ее зубами.
Снова отчаяние леденит кровь.
Решено прибегнуть к последнему средству: выпустить мину. Если и это не поможет, «Мурена» станет для нас вечным гробом.
— Электромоторы — полный назад! — командует командир.
Мина шарахнулась вперед.
«Мурена» дернулась, как живая, и стремительно, словно сама обрадовалась, что удалось оторваться от морского дна, понеслась вверх.