Лондон, 7 апреля, четверг
У Айрис ныли усталые ноги, но она не осмеливалась сказать об этом Кэндзи. Вот уже полчаса они бродили по кладбищу Хайгейт под резким ледяным ветром. Наконец отец и дочь остановились перед камнем с лаконичной надписью, высеченной на розовом мраморе золотыми буквами:
ДАФНЭ ЛЕГРИ
1839–1878
Покойся с миром
Глаза у Кэндзи наполнились слезами, плечи задрожали. Он поспешно отвернулся и снял цилиндр, купленный на время пребывания в Лондоне. Перед его мысленным взором встал хрупкий образ Дафнэ, какой он увидел ее впервые в библиотеке на Слоан-сквер, — когда был всего лишь приказчиком у ее супруга. Он вспомнил их платоническую влюбленность, мимолетные улыбки, легкое касание рук. Дафнэ решилась на близость с Кэндзи лишь через полгода после смерти мужа. Их тайная связь длилась десять лет и принесла драгоценный плод — Айрис.
Кэндзи украдкой смахнул слезы и оглянулся на дочь. Зябко кутаясь в плащ, Айрис осыпала могилу лепестками роз. Он подумал, что ее необычная красота всегда будет напоминать ему о словах Дафнэ: «В нашей дочери соединились Запад и Восток. Я так хочу, чтобы она была счастлива!..». Знай он, что в эту минуту мысли Айрис заняты неким белокурым молодым человеком, служившим в его, Кэндзи, книжной лавке, был бы не просто разочарован, но пришел в ярость.
— А почему маму не похоронили там, где покоится вся ее семья? — спросила Айрис.
— Нам очень нравился Хайгейт. Здесь чудесный воздух, и до Лондона отсюда рукой подать, мы даже мечтали приобрести виллу неподалеку. Дафнэ преклонялась перед поэтом Кольриджем, который похоронен на этом кладбище. Однажды, когда мы прогуливались здесь, она заставила меня дать слово, что если умрет первой, я положу ее — она так и сказала, «положи» — именно здесь.
Отец и дочь еще постояли немного и двинулись прочь. Склепы в египетском стиле под сенью темных кипарисов напомнили им кладбище Пер-Лашез. Они ненадолго остановились перед последним прибежищем химика Фарадея, потом — перед могилой Мэри Энн Эванс, более известной под именем Джорджа Элиота.
— Вы, должно быть, читали «Мельницу на Флоссе», — произнес Кэндзи.
— Вы, должно быть, знаете, что чтение меня не слишком интересует, — дерзко ответила Айрис. Кроме фельетонов Жозефа, мысленно добавила она.
Кэндзи остановился перед могилой Карла Маркса.
— Сын адвоката, принявшего протестантизм, — задумчиво произнес он. — Не так-то просто быть евреем в Пруссии времен Фридриха Вильгельма Третьего…
— Это один из ваших друзей? — спросила Айрис, подавив смешок.
Кэндзи вздрогнул. Он словно услышал смех Дафнэ.