Первый президент зачитал его: к вящему удивлению присутствующих, обнаружилось, что, вопреки словесно выраженной воле короля, управление делами королевства возлагалось на регентский совет, а герцог Орлеанский назначался всего лишь его председателем.
Второе потрясение ожидало парламент, когда был обнародован состав совета: среди его членов значился герцог Мэнский, сын короля от мадам де Монтеспан и любимый воспитанник мадам де Ментенон.
Итак, это было следствием интриг «старой потаскухи». Понимая, что власти ее придет конец, если регентом станет Филипп Орлеанский, Франсуаза, можно сказать, продиктовала решение королю, с твердым намерением по прежнему вершить всеми делами через посредство герцога Мэнского.
За несколько часов до смерти Людовик XIV, сожалея о своей слабости, провозгласил племянника регентом; но завещание так и оставалось нетронутым в тайнике.
Филипп не пал духом. Будучи в высшей степени одарен красноречием, он произнес блистательную речь, в которой доказывал, что регентство должно принадлежать ему по праву рождения, а затем предоставил собранию право выбирать между ним и герцогом Мэнским.
После короткого совещания все члены парламента, которых, возможно, пугало возвращение унылой мадам де Ментенон, постановили считать завещание аннулированным.
Значение этого решения трудно переоценить. Из страха перед старой ханжой парламент совершил акт, имевший неисчислимые последствия. Приняв сторону герцога Орлеанского, собрание открыло перед Францией путь вольномыслия, наслаждения и удовольствия. Страна, словно охваченная эротическим безумием, вдруг порвала с традицией здоровой плотской любви предшествующих веков и устремилась в изнурительное познание порока.
Едва получив официальное признание в качестве опекуна Людовика XV и регента королевства, Филипп назначил государственным советником верного аббата Дюбуа. Этот священник, погрязший в распутстве, познавший все пороки и излишества, равно как и сопряженные с ними постыдные последствия, пришел в полный восторг. Достигнув столь высокого положения, он мог теперь безбоязненно дать волю дурным инстинктам.
Отпраздновать назначение он решил оригинальным способом: взять, наконец, в любовницы торговку скобяным товаром с улицы Сен-Рош, на которую уже давно положил глаз. Поскольку муж этой дамы его несколько тревожил, он призвал на помощь одного из своих пажей:
– Переоденься торговцем, – приказал он, – пойди к этому мужлану и пригласи его выпить, чтобы и близко к дому не подходил.
Тот исполнил все в точности. Переговорив около четверти часа, слуга с мужем дружно направились в соседний кабак, тогда как аббат наблюдал за ними из кареты. Убедившись, что место освободилось, он одним прыжком оказался в лавке, а вторым прыжком – у ног своей прелестницы, которой, не чинясь, объяснил причину своего появления. На счастье, торговка скобяным товаром отличалась веселым правом и пылким темпераментом. Предложение ее позабавило: осмотрев аббата и удовлетворившись увиденным, она увлекла его в чулан и отдалась ему на сундуке с платяными щетками….