Я хотел окликнуть ее, но медсестры и след простыл. Рядом с койкой была тумбочка, а на ней ваза с букетом свежесрезанных цветов. Вербена. Вроде бы сорт, который Эмма выращивала дома на подоконнике — она называла их «летнее пламя». «Красные, как огонь».
Поддавшись странному импульсу, я приблизился к окну и поднял жалюзи. Палата перестала быть похожей на тюремный лазарет. На подоконнике красовалась толстая полоска соли.
— Эмма! — улыбнулся я, качая головой. — Наверное, была у бабушки, пока мы сидели с Грейс и Мерси. Странно, но, кроме соли, здесь нет никаких оберегов!
— Ну, вообще-то нет, — заявила Лена, доставая из-под подушки бабушки Пру загадочный сверток из рогожи, перевязанный бечевкой. — Не знаю, что это, но, конечно, не лаванда, — скривилась она, понюхав находку.
— Наверняка защитный амулет.
— Вот и хорошо, — отозвалась Лена, придвигая стул к койке, — я бы умерла со страху, лежа тут одна.
Она явно хотела взять бабушку Пру за руку, но не решалась — к ней пластырем крепилась игла капельницы. Моя бабушка должна держать Псалтырь или игральные карты, — захотелось крикнуть мне. Гладить кошку или чертить карту. Я постарался стряхнуть возрастающее ощущение нереальности.
— Давай, Эль…
— Ты уверен?
— Да.
— Она кажется такой умиротворенной, как будто спит… посмотри! — прошептала Лена, заключив ручку бабушки Пру в свои ладони.
Но я лишь робко дотронулся до больничного одеяла.
«Итан, не надо бояться».
«Ладно тебе».
«Думаешь, я не знаю, каково это?»
«Что?»
«Страшиться за жизнь любимого человека?»
Лена склонилась над бабушкой, и я подумал, что она — вылитая чародейская медсестра.
«А я и вправду боюсь, Эль. Постоянно».
«Я знаю, Итан».
«За Мэриан. За папу. За Эмму. Продолжить?»
И я добавил:
«За тебя».
«Итан, пожалуйста…»
«…только не пытайся запретить мне…»
— Итан, прошу тебя…
Опять Лена за свое! Стоило нам перейти на личные темы, общаясь на кельтинге, как Лена моментально начинала говорить вслух.
— Я ужасно беспокоюсь за тебя, Эль, — не сдавался я. — С той самой секунды, как открываю глаза утром, и до момента, когда засыпаю вечером, а еще во сне!
— Итан, взгляни на нее, — попросила Лена.
Она придвинулась ко мне, накрыла мои пальцы своей ладонью и положила их на забинтованную ручку бабушки Пру.
И я решился.
На лице бабушки Пру не было ни радости, ни печали. Она смотрела в потолок пустым, затуманенным взглядом.
Она действительно «не здесь», как выразилась медсестра.
— Бабушка Пру не такая, как все. Уверена, сейчас она исследует незнакомые дали. Она всегда мечтала об этом. Может, именно сейчас она заканчивает чертить очередную карту туннелей! — Лена поцеловала меня и встала. — Пойду, поищу что-нибудь попить. Хочешь шоколадного молока?