Правление располагалось теперь в новом здании, внешне похожем на старое, только теперь с лишним этажом, да гаражом вместо конюшен. Припарковав машину прямо напротив входа – видимо почетное место себе атаман отгрохал – сиделец сноровисто провел их через караул на входе, а дальше их пути разошлись. Петро со Степаном тронулись по старым знакомым – проведывать, значит – а Григорий к атаману тронулся, аккурат где он заседает, на третьем этаже кабинетик был.
– Здорово дневали… – Григорий сразу взял быка за рога
– И вам здравствовать…- степенно отозвался атаман – решился все таки?
– Мое дело. Мое и казаков – мгновенно ощетинился Григорий…
– Да ты копытом то не бей… ишь, как конь… Норовистый. Тебе норов то в армии не сбили?
– Еще норовистей стал.
– Ну, смотри… Хряпнем что ли?
Перешли в угол кабинета, там стояло что-то навроде уголка на своих – стол, да два старых, уже лезущих набивкой кресла. Разбойничьи подмигнув, атаман достал из-за кресла большую, наполненную мутным четверть, два простых, граненых стакана. Аккуратно, ни капли не пролив, разлил драгоценную жидкость.
– Ну… как говорится… будем. За Русь матушку, за царя-батюшку, да за нас – казаков на тихом Дону.
Жидкость была не просто крепкой – она валила с ног, рвала горло, обжигала. Ажник на глаза слезы наворачивались.
– Что это? – прохрипел не готовый к таким переделкам Велехов, силясь хлебнуть обожженным горлом немного воздуха.
– Крепка, а! – радостно воскликнул атаман, хлопнул по пузатому боку бутылки, как хозяин лошадь хлопает, только не так сильно – это мне с Чира привезли… в знак уважения, так сказать. Горит как факел… градусов семьдесят, не меньше. На хрену настояна, да еще и мед там степной. Прямо разом – и выпивка и закуска. Довольствие одно. Будешь?
– Ни… С ног валит… мне кубыть ехать еще до постоялого двора.
– Какой постоялый двор, в правлении и остановишься, место есть.
Атаман сунул нос в бутылку, в которой еще больше половины оставалось, с силой втянул воздух – и с явным сожалением на лице отставил бутылку, заткнул пробкой… чтобы не выдохлась.
– Хороша… – повторил он, прищуриваясь – но в меру. Сами-то гоните, небось, указ царев нарушаете?[77]
– Кубыть кто и гонит – а я того не ведаю – отозвался степенно Григорий – это ты исправника выспрашивай, да станичного атамана. Вот они тебе и ответ дадут, кто винокурничает, кто безобразничает, а кто и курень свой спалил.
– Так не скажут ведь… скроете, сукины сыны
– Тогда и мне не честь языком как бабе чесать.
Атаман с силой вздохнул воздух – только не всхрапнул как лошадь – сменил тему разговора