– Доходяга, – пробормотал Май.
Он вскинул пистолет, чтобы прикончить мутанта, но Искра неожиданно остановила брата:
– Погоди.
Я решил было, что девушкой движет сострадание к слабому и истощенному существу, но ошибся: слишком много зла она видела от манипуляторов. Да и я, честно говоря, готов был пристрелить тварь не для того, чтобы прекратить ее мучения.
– Погоди, Май. Ты, Химик, говорил, что в людях много железа. А в нечисти?
– Кровь у них красная, – ответил я. – Наверное, и в них хватает.
– Хорошо. Тогда мы загоним его в ловушку и посмотрим, что будет с живым, в котором много железа.
С логикой Искры трудно было поспорить, холодный расчет завораживал. Я напомнил себе о трупах людей с выпущенными кишками, о самой Искре, едва не погибшей в разоренной деревне, о ночном побоище. Нет причин жалеть нечисть. Ни у аборигенов, ни у меня.
И все-таки страшно, когда женщина, молодая, красивая и добрая по сути своей, становится настолько беспощадной.
– Только как мы его загоним? – уточнил Пригоршня. – Он вас под контроль не возьмет?
– Этот?! – поразился Май. – Да он полудохлый уже. У него силенок хватает только ползти и на помощь звать. Своих зовешь, скотина?!
С этими словами Май шагнул к манипулятору. Лицо парня исказилось от ненависти. Он убрал пистолет, подхватил слегу и перетянул существо поперек хребта – не со всей дури, но мутант крякнул с натугой и повалился ничком, раскинув тощие конечности.
– Что, не нравится? А мучить людей нравилось? Молчишь, тварь? Тупой, немой? Как поодиночке, так вы – животные, а как толпой – так звери, да? Ууу, падаль!
Он снова замахнулся, Искра шагнула вперед и перехватила руку.
– Убьешь еще. Он нам живым нужен.
– Может, его того? Перетащить? – спросил Никита.
– Я
этотрогать не буду и тебе не советую, – ответил Май, отступая. – Направим палками.
Между тем, мутант очухался и умудрился снова подняться на четвереньки. Он мотал головой – слепо, растерянно, и едва перебирал руками и ногами. Принимать участие в травле мне не хотелось. Пригоршня тоже остался в стороне: это война Искры и Мая, их ненависть, их месть. Пусть сами разбираются.
Подгоняемый тычками, манипулятор худо-бедно полз к аномалии.
Сил стонать у него уже, видимо, не было, он только хекал, кряхтел и полз к цели – к смерти, скорее всего.
– Не по-человечески, – заметил Никита и надвинул шляпу на глаза.
– Не наше дело, – ответил я. – Им есть, за что нечисть ненавидеть.
– Это – не честный бой, а издевательство над слабым, – настаивал бравый вояка.
– Дикий мир, – я пожал плечами, – дикие нравы. Расслабься. Эксперимент есть эксперимент.