– Сейчас он спит, – успокаивающе сказал пожилой врач, сунув руки в карманы белого халата. – Вы пока посидите, а я пойду навещу другого пациента.
С этими словами Игорь Павлович ушел.
Мы с мамой сидели и молча смотрели друг на друга, затем обнялись.
Я чувствовала себя беспомощной.
Мысленно я продолжала по инерции строить планы. Думала о вечеринке, о романсах, которые должен петь Марат, о том, не придет ли он в помятой одежде (он вечно витает в творческих облаках), протрет ли гитару от следов пальцев, но реальность была иной: я сидела в коридоре больницы, и Марат лежал в палате.
Две реальности накладывались друг на друга, и получалась белиберда.
Спящего Марата вывезли из смотровой палаты и перевезли в обычную – № 201. Мы тоже перешли на второй этаж.
– Мама, ты слышала, что сказал врач? – Я взглянула на маму. Она тоже была растеряна. Я сформулировала в голове следующую фразу. Несколько раз подумала ее и только потом произнесла вслух: – Марат теперь глухой.
Мы обе понимали, что это значит.
– Он же музыкант, – простонала мама. – Полина… Это самое страшное, что только могло с ним случиться. Как он теперь будет играть на гитаре?..
Я ничего не ответила. Не могла найти нужных слов.
Мы с мамой сидели в коридоре и ждали, когда Марат проснется.
Я съездила домой, чтобы переодеться. Когда надевала джинсы, то увидела висящее на вешалке свое вечернее платье вишневого цвета, которое собиралась сегодня надеть на вечеринку. Которая состоялась без нас…
«Все равно сделаю по-своему», – подумала я, сбросила джинсы и надела вечернее платье.
И поехала в больницу.
Мне было все равно, что окружающие в этот день дважды считали меня дурой. Первый раз – когда я дефилировала по больнице в купальнике, сланцах и парео, а второй раз теперь, когда переоделась в вишневое вечернее платье.
Увидев меня, мама окинула меня выразительным взглядом, но ничего не сказала.
Она понимала, что я надела платье для того, чтобы таким образом показать всем, что я не отказываюсь от хорошей судьбы и буду ее отвоевывать.
Кожа на голове почти уже не болела.
Ближе к ночи Марат проснулся, и нам разрешили к нему войти. Мы с мамой и Русланом, который уже приехал, зашли вместе.
Я увидела Марата. Он лежал на кровати, накрытый простыней. Его голова была забинтована.
Он увидел нас и улыбнулся при виде моего вечернего платья. Но глаза у него были очень грустными. Мне показалось, что Марат сильно похудел и побледнел.
Мы смотрели друг на друга и ничего не говорили. Слова не требовались. Ситуация не нуждалась в комментариях.
Я взяла Марата за руку.