Еще до того, как дым рассеялся, Энни поняла — отец погиб! Никто не смог бы выжить в такой катастрофе!
Желание жить покинуло девушку, она безразлично отдалась воле прохладных волн, накрывших ее с головой. Волосы ее рассыпались, лицо погрузилось в воду, и сознание затуманилось.
Но прилив выбросил ее на мелководье. Задыхаясь и отплевываясь, Энни пришла в себя, ноги коснулись каменистого дна. Ей не суждено было найти прибежище в смерти.
Так и не оправившись от ужаса произошедшего, Энни сидела в воде, подтянув колени к груди. С тупым безразличием она наблюдала за битвой. Флагман дона Мартина — эта несокрушимая с виду плавающая крепость — начал оседать все ниже и ниже. Взрыв порохового склада проделал огромную брешь в корпусе, и вода с неистовой силой устремилась внутрь.
Английские корабли, освободившись от опутывавших их веревок, напали на испанский флагман, как рой рассерженных пчел на вора-медведя. Они приближались, чтобы нанести быстрый удар, и тут же отступали, а неуклюжая жертва все больше и больше кренилась и в конце концов начала тонуть.
Сброшенную Энни юбку волна прибила к ее дрожащим ногам.
— Отец, — прошептала Энни, прижимая к груди кольцо с рубином.
Остальные сокровища, которые он ей дал, унесло в море. Панический страх охватил девушку, она вскочила на ноги. Если кто-нибудь найдет их и догадается об их значении, ее будут преследовать и англичане, и испанцы.
Но у Энни больше не было времени для поисков исчезнувших сокровищ: из плотных клубов дыма, вьющихся над водой, показалась лодка Филиппа.
Несколько минут спустя Энни сидела на берегу, держа на коленях голову мертвого отца. Его пустые глаза были устремлены в вечность.
Полным страдания взглядом Энни взглянула на моряка, который привез Филиппа.
— Его душа уже отлетела, — прошептала она непослушными губами.
— Без сомнения, в рай. Последнее, что он сделал — закрыл меня своим телом от взрыва.
Энни заставила себя посмотреть на многочисленные глубокие рваные раны на спине отца — смертельные раны, которые он принял на себя, спасая другого человека. Она не удивилась героизму отца. Филипп Блайт погиб так же, как жил — как человек чести.
Но, возможно, ему лучше было умереть именно сейчас, в этот день, когда испанская честь оказалась лишь пустыми словами.
Звуки сражения пушечных батарей становились все громче. Энни раньше никогда не видела настоящего боя. Это было совершенно не похоже на волнующие рассказы, которые она слышала в тавернах Санто-Доминго и Веракруса. Настоящее сражение оказалось уродливым и ужасающим. Воздух разрывали нечеловеческие крики, стоял резкий запах крови и зловония, исходивший от разорванных человеческих внутренностей.