Но их счастье заставило ее вспомнить о своем горе. С Эваном она потеряла единственный шанс получить утешение в земной жизни.
— Я поеду, — медленно произнес он. — Но только если ты поедешь со мной.
Энни удивленно посмотрела на него:
— Я не могу!
Быстрота и уверенность ответа удивили обоих.
— Моя жизнь здесь, Родриго, я хочу остаться.
— Да нет же, нет! Андрэ поможет нам все устроить. Я преуспел в этом мире, мучача. В Англию я прибыл на собственном корабле.
Она отошла от него на несколько шагов. Карибское море, ее яркое детство, работа в качестве писаря Родриго… Как далеко это все было теперь. С оттенком ностальгии она вспомнила пряный, благоухающий цветами воздух, усыпанное звездами небо, покачивающийся на волнах корабль. Потом она вспомнила о зверином фанатизме, с которым там убивали людей, расправились с ее бабушкой и дедом. Перед глазами возникли страшные зрелища публичных сожжений, диких картин рабства…
— Теперь моя жизнь связана с этой страной, Родриго. Я хочу остаться здесь.
Он ударил кулаком по каменной стене.
— Черт возьми, Энни. Как ты можешь называть эту холодную промозглую страну своим домом? Ты здесь живешь и дышишь по прихоти стареющей женщины. Что это за жизнь?
— Лучше, чем та, что ждет меня в Новой Испании. Здесь, во всяком случае, я думаю что хочу, и это никого не касается. Никто не может меня заставить думать, говорить или молиться в соответствии с заведенным порядком.
— Ты полагаешь, что если бы вышла за меня замуж, то подверглась бы такого рода ограничениям?
Мученический тон его голоса испугал ее.
— Конечно, нет, — ответила она. — Если бы вы женились на мне, Родриго, то очень страдали бы.
Она бросилась к нему и заключила его руки в свои.
— Здесь мой дом. Когда-то я была связана с ним родством, теперь — сердцем.
— Твое тайное родство с Елизаветой подвергает тебя опасности.
— Я в состоянии позаботиться о себе.
— Так, значит, ты предпочитаешь остаться здесь, где твоя тетушка-королева относится к тебе, как к ручной обезьянке: сегодня балует, а завтра запирает в клетку?
— Да, — Энни выпустила его руки и отвернулась. — Черт возьми, да!
Плимут, 26 сентября 1580 года.
— В добром ли здравии королева? — закричал Дрейк команде рыбачьей лодки, вышедшей из бухты навстречу «Золотой лани».
Сорок моряков разного возраста напряженно ждали ответа, от которого зависело их будущее. Отрицательный ответ был бы для них равносилен смерти. В том случае, если Елизавета умерла, а на престол взошла ее шотландская кузина Мария, им всем грозит казнь за преступления против ее католического союзника Филиппа II Испанского.