Ей следовало бы догадаться, что когда речь шла о преемнике Елизаветы, он был таким же безжалостным, как католический инквизитор. Ее преданность Эвану нарушала планы Андрэ. Как глупо было с ее стороны открыть свои чувства человеку, не способному понять ее. Энни молила Бога, чтобы не опоздать. Заключенные в Тауэре страдали от страшных пыток. Люди более благородного происхождения, чем Эван Кэроу, умирали от голода в камерах, лишенных окон и таких крохотных, что узник едва мог выпрямиться во весь рост. И мужчины, и женщины подвергались допросам с применением железных щипцов, раскаленных на огне, дыбы…
— Нет, — на ходу шептала Энни, — прошу тебя, Господи, только не Эван. Не Эван…
Дрожа от холода, Энни бежала вдоль Темзы к Тауэру. С реки тянуло холодом и запахом отбросов. Район, где расположились склады, тянувшиеся вдоль Пэтти-Уэйлс, был совсем темным. Здания стояли в тесном соседстве друг с другом, а некоторые так возвышались над улицей, что создавали кромешную тьму. Она со страхом вспомнила, что никуда и никогда не выходила одна с тех самых пор, как приехала в Англию. Андрэ — страж, горничная и лакей в одном лице — постоянно сопровождал ее, куда бы она ни отправлялась.
Но не на этот раз. И уже больше никогда.
Только она собиралась пересечь улицу и направиться к Тауэру, как от стены дома отделились четверо мужчин.
«Esta la mujer»[24], — сказал один из них.
Пыльный мешок заглушил крик перепугавшейся до смерти Энни.
— Исчезла!
Крик Эвана глухим эхом отразился от покрытых штукатуркой стен камеры Тауэра. Он хлопнул ладонью по шаткому столу и угрожающе склонился над Андрэ Скалия.
Целую неделю он просуществовал на жалком тюремном рационе, и в глазах его из-за гнева и голода все двоилось и плыло.
— Как, черт возьми, исчезла?!
— Она одна вышла из дворца и не вернулась. Я разослал посыльных разузнать о ней во все кварталы Лондона и за его пределы.
От ярости, охватившей его, Эван едва сдерживался, чтобы не задушить Андрэ.
— Так вы пришли терзать меня этой новостью?
Выражение лица Скалия было непроницаемым, как камень.
— Я пришел в надежде, что вы мне подскажете, куда она могла деться.
— Благодаря вам, — огрызнулся Эван, — я даже не знаю, какой сегодня день недели.
— Так вы ничего не знаете о ее исчезновении?
— Я знаю, что вы отпетый мерзавец, планы которого были внезапно нарушены. Да кто вы, черт возьми, такой, чтобы разыгрывать из себя господа Бога и распоряжаться жизнью невинной женщины?
— Этот вопрос вы должны были задать себе, когда отправлялись на поиски Анны Блайт.
На это Эвану нечего было возразить. Он был так сосредоточен на своих заботах о судьбе Кэроу, что не задумывался ни о чем другом. В Энни он видел лишь ценную добычу, а не женщину с ее собственной жизнью и судьбой.