— Проклятие! — сказал Дрейк, меряя палубу нетерпеливыми шагами. Чтобы быть услышанным, ему пришлось напрячь голос. — Господи, как хотел бы я знать, что стало с капитаном Хокинзом.
Эван угрюмо кивнул. Отход англичан из порта Сан-Хуан-де-Улуа происходил в неописуемой суматохе, и они не имели ни малейшего понятия, скольким из их соотечественников удалось спастись.
«Ангел» был потоплен пушками береговой батареи, «Ласточка» тоже пошла ко дну, а одна из каравелл просто исчезла. Как стая волков бросается на умирающего вола, так и вероломные испанцы вцепились в разбитый английский флагман. Команда была вынуждена покинуть его. Единственное, что они знали о Хокинзе, — он принял командование на «Миньоне». Эван хорошо представлял себе, какие чувства испытывает сейчас Хокинз — гнев и жажду мести, ведь он потерял почти всю королевскую флотилию и множество людей и к тому же не выполнил миссию королевы.
Эван разделял его чувства. Гнев его был похож на горячую, раскаленную докрасна точку, закипавшую в воспаленном мозгу. Никогда еще он не слышал о таком низком и подлом предательстве, на которое пошли испанцы, а ведь дон Мартин подписал договор по доброй воле и послал личное письмо Хокинзу, в котором уверял, что англичане будут на острове в безопасности.
— Мы вошли в порт на десяти кораблях, — сказал Эван.
— И только двум удалось вырваться, — отозвался Дрейк. — Молю Бога, чтобы «Миньон» смог избежать плена.
Эван кивнул. Они потеряли из вида корабль Хокинза, а когда подул сильный северный ветер, не могло быть и речи о том, чтобы возвращаться и искать «Миньон» при отсутствии попутного ветра и, особенно, в том плачевном состоянии, в котором находилась «Юдифь». После долгого раздумья Дрейк решил, что его долг капитана — спасти своих людей и, возможно, впоследствии за это пострадать от гнева Хокинза.
— Сколько наших погибло? — задумчиво спросил Дрейк.
— Очень много, включая десятерых заложников, что по доброй воле мы отдали им. Но мы не узнаем точно, пока не найдем «Миньон».
Эван потер уставшие глаза:
— Фрэнсис…
— Да?
— Мы потеряли Чарли Муна. Перед тем как подняться на «Юдифь», Дирк, Дентон и я похоронили парнишку в море, — в голосе его прозвучала горечь и злость. — Пресвятая Дева, они убивают детей!
Дрейк не ответил, но Эван заметил, что он слегка напрягся. Эван с трудом вздохнул, стараясь сбросить с себя усталость, которая брала над ним верх. Похоже, ненависть была слишком утомительным делом и не прибавляла бодрости духа.
— Я содрогаюсь при одной мысли об участи тех, кто остался там в живых. Инквизиция позаботится, чтобы они умерли долгой и мучительной смертью.