Она догнала Балдезара и не стала размениваться на захваты и подножки. Она даже не прижала его к стене, а просто выхватила свой длинный нож и плавно писанула по сухожилиям.
Он тяжело и с воплем рухнул на мостовую.
Я моментально ускорил шаг. Улочка была узкая, прохожих мало, дверей в нее выходило тоже немного. Те, что я видел, были сплошь большие, крепкие, с затейливой резьбой, встроенные в высокие стены. Богатый квартал, где редко льется кровь, а когда льется, Стража времени не теряет. Телиться было некогда.
Когда я дохромал, Птицеловка стояла на коленях рядом с Балдезаром. Тот скрючился на камнях, зажимая ладонью рану на левой ноге и тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Из носа текла кровь – приложился о мостовую; на подбородке и скуле – глубокая ссадина. Скулить, однако, он перестал. Не иначе, Птицеловка успела шепнуть ему, что будет хуже, если не заткнется.
– Вот все, что при нем было, – сказала она, поднимаясь, и передала мне кинжал и маленький кошелек с деньгами. – Надеюсь, он не был нужен целым и невредимым.
– Только общительным, – отозвался я.
Я подступил ближе, чтобы Балдезар видел. Мне было приятно думать, что он побелел не только от боли и потери крови.
– Постой на стреме, – велел я Птицеловке.
– Но…
– Ступай.
Птицеловка глухо выругалась, но пошла. Я заметил в высоких окнах как минимум три башки. Они быстро исчезли.
– Добро, – сказал я. – Мне некогда беседовать, как хотелось бы, а потому выбирай: либо ты поёшь и я оставляю тебя Крушакам, либо молчишь и Стража находит труп. Решай.
Балдезар открыл рот, закашлялся, повернул голову и сплюнул кровавой слюной заодно с выбитым зубом.
– Дрот, – произнес он, так и лежа щекой на мостовой. – Пойми меня правильно. Я этого не хотел. Я просто…
– Значит, труп, – сказал я, извлекая рапиру.
– Стой! – вскричал Балзедар, поднимая окровавленную ладонь. – Что ты хочешь узнать?
Я осклабился так, что с улыбкой не спутаешь.
– Умница. Начнем с Клинков и поддельного письма от баронессы Сефады.
– Это не я придумал!
– Конечно нет.
Я отвел рапиру для удара.
– Нет, постой! – Балдезар с трудом приподнялся на локте. – Когда ты пришел в мастерскую, я подумал, что ты явился за письмом, которое я копировал для баронессы. А ты показал мне шифровку Ателя, и я запаниковал. Я не знал, как она попала к тебе в руки. Не знал, жив Атель или мертв и в чем твоя роль. – Балдезар зло глянул. – Но знал наверняка, что ты играешь со мной, чтобы я испугался и заговорил. Я не дурак.
Я постарался сохранить лицо бесстрастным, переваривая услышанное. Не дурак? Балдезар был даже слишком умен. Он вывел из нашей беседы намного больше, чем я понимал. Он с самого начала участвовал в событиях, а я прозевал. Если и был здесь дурак, то только я.