Глебу вдруг ужасно захотелось посмотреть на Черную диадему, но остатки здравого смысла удерживали его от слишком опрометчивых поступков.
— Георгий Матвеевич, — сказал он, — а что будет, если в мираже убьют?
— Неприятная штука, — поморщился охотник. — Умереть, конечно, не умрешь, но надолго задержишься в этой картинке, вплоть до бесконечности…
— Тогда не вижу смысла сразу бросаться на абордаж. Предлагаю сначала отправить в разведку Тотю. Он среди нас самый неприметный.
— Что?! Опять меня?! — возмутился карлик.
— Именно, — кивнул журналист. — Проберешься к шатру, подслушаешь, что там происходит, а потом нам расскажешь. А мы по данным твоей разведки план разработаем.
— Парень дело говорит! — поддержал Глеба Георгий Матвеевич. — Никитотий, ты в своем лилипутском образе просто незаменим для таких вылазок. Даже я в шкуре кота буду намного заметней. Считай, все наше предприятие сейчас от тебя зависит.
Тоте польстило признание охотника, и, немного помявшись, он согласился идти в разведку.
— Как мне добраться до шатра? — поинтересовался он у компаньонов. — Пешком — слишком далеко. Рогатка — это билет в один конец… как назад возвращаться?
— Не переживай! Доставлю тебя в наилучшем виде! — заверил его Георгий Матвеевич.
Он порылся в карманах и извлек оттуда воробья.
— Вот! — радостно произнес он. — Воробей почтовый! Донесет и туда и обратно в целости и сохранности. Только крепко за перья держись, а то он любит фортели в воздухе выкидывать.
С этими словами охотник посадил Никитотия верхом на птицу. Тот вцепился в ее оперение и заявил:
— За то, что я вас постоянно выручаю, поможете мне вождей в подземном городе свергнуть! Иначе — летите сами!
— Поможем, поможем, — заверил его журналист. — А теперь — лети уже!
Тотя слегка стукнул воробья пятками по бокам, и тот взвился в воздух. Глеб провожал его взглядом до высоких сосен, где тот и затерялся.
— А нам что делать? — обратился он к охотнику. — Можно хотя бы с кролика спуститься? Ноги совсем затекли.
— Ни в коем случае! Зверюга сразу убежит. Если хочешь, можешь поспать на нем.
Парню не понравилась подобная перспектива, но делать было нечего. Он перевернулся на спину, держась за ухо животного, и вытянулся на его мягкой шерсти.
— Я покемарю чуток, — произнес Глеб. — Если что — буди!
На сей раз он заснул сразу. Сказалась многодневная усталость. К тому же в мягкой шерсти было так тепло и уютно…
Вдруг что-то стукнуло журналиста по лбу, и откуда-то из темноты раздался голос Никитотия: