Лежа в темноте, она снова и снова вызывала в памяти ощущение счастья, какое возникает, когда вас целует тот, кого вы любите.
Безрассудная страсть сэра Гая и откровенное низменное желание лорда Ваймена заставляли ее страдать. Теперь же ее сердце готово было пылать факелом и молило о любовном пожаре.
— Я люблю его, я люблю его, — шептала она и металась по подушкам.
Пламя постепенно угасало. Карина с горечью подумала о том, что ей не суждено произнести эти слова вслух. Граф всего лишь утешал ее, точно испуганного ребенка.
Она вспомнила, как он выговаривал ей после злополучных скачек с маркизой Дауншир; каким ледяным тоном разговаривал, когда они возвращались из Виндзорского замка и она пыталась найти оправдание своей дружбе с сэром Гаем; как он не остался ужинать, бросив ее одну, предпочтя общество своей любовницы. Да и почему он должен любить ее? — думала Карина. — У него есть две любовницы. Обе — шикарные дамы. Неискушенная и неопытная, разве способна она возбудить в нем страсть? Нет конечно! Он избалован женским вниманием. И жена ему нужна как украшение дома. Должна во всем потакать и не перечить…
«Послушная и удобная» — эти его слова бились колоколом в ее возбужденном мозгу, пока вдруг явственно не ощутила свою печальную ненужность. Карина поняла, что должна немедленно уехать.
Она знала, что больше не сможет оставаться с ним под одной крышей, что любовь, день ото дня становясь сильнее, сокрушит ее, что рано или поздно ее чувства обнаружат себя и он, поняв это, в один прекрасный день удивленно вскинет брови и одарит ее презрительным взглядом.
Карина будто наяву увидела эту сцену. Он… полон негодования по поводу нарушения обоюдного договора. А любовь? О какой любви речь…
— Я должна уехать! Я должна уехать! — шептала она, и слезы ручьями текли по ее лицу.
Занималась заря. Рассвет вызолотил верхушки деревьев в Гайд-парке. Карина раздвинула шторы, подошла к секретеру, стоявшему около окна, и начала писать графу письмо.
Писала и рвала, и снова писала… Наконец ей удалось выразить в словах то, что хотелось. Она вернулась в постель и стала ждать, когда совсем рассветет и проснутся слуги.
В восемь Карина позвонила горничной.
— Вы так рано встали, миледи! Вы не заболели? — спросила Марта, входя в комнату.
— Нет, все в порядке, Марта. Я хорошо себя чувствую. У меня к тебе дело, и я хочу, чтобы об этой просьбе никто не узнал.
— Я все сделаю, миледи!
— Я не сомневаюсь, что могу на тебя положиться, Марта. Пожалуйста, сходи на Пикадилли в почтовую контору. Кажется, она называется «Белый медведь». Закажи для меня карету, запряженную в пару лошадей, на четверть двенадцатого.