Мефодий был не против. И прогулка вдруг затянулась. Он то молчал, то начинал рассказывать о каких-то совершенно посторонних вещах, пустяках, не имевших особого значения. Шутил, но шутки не удавались, хотя Машка все равно улыбалась.
И удивительное дело, остров перестал пугать ее. Он был невелик и неравномерен; в южной его части пологий, остров порос зыбким березняком, который постепенно сменялся садом. Что березы, лишенные листвы, какие-то сиротливые, что низкие кряжистые яблони, дотянувшиеся друг до друга ветвями, неуловимо отличались от обыкновенных берез и яблонь. А уж на них-то Машка успела насмотреться. Здесь же, касаясь влажной коры, желтых потеков лишайника, она застывала, прислушивалась, точно и вправду надеялась услышать отклик.
Ей казалось, что деревья слышат ее.
И знают правду.
Но они молчали, а к полудню небо потемнело, а со стороны озера поднялся туман.
– Лучше вернуться, – сказал Мефодий.
И зыбь дождя подтвердила его правоту. Туман наползал на остров медленно, захватывая пядь за пядью, расстилая беловатые ленты кос. Он укутывал березы, и те исчезали. Пробирался сквозь преграду яблонь, одну за другой скрывая под войлочной белесой шубой. Пропадали звуки. И Машка, сама не понимая, откуда в ней появился этот почти первобытный страх, вцепилась в руку Мефодия.
– Мне тоже не по себе, – признался он, ускоряя шаг.
Тропинка таяла. Белая сеть уже добралась до нее, и теперь Машка видела лишь шага на два перед собой. Она смотрела на землю, на свои ботиночки, не особо новые, но теплые, надежные. Слушала хруст гальки и громкое дыхание Мефодия. Он же, растеряв слова, вновь тащил ее к дому.
Все повторялось.
И, остановившись у двери – туман добрался до самого порога, – Мефодий слабо усмехнулся:
– Такое вот странное место.
– И часто здесь случаются… туманы?
– Это второй на моей памяти, – признался он. Мефодий не спешил открывать дверь, и Машка его не торопила. Теперь, под каменным боком дома, она ощущала себя в безопасности.
Смех раздался совсем рядом. И в мареве тумана мелькнуло что-то белое…
– Не надо, – Машка успела схватить Мефодия за руку. – Не ходи за ней!
Белое на белом. И голос, который слышат двое. Голос напевает песенку… совсем рядом.
– Постой здесь, – Мефодий высвободился.
– Не ходи!
Не послушает. Он уже не слушает – сбежал по ступенькам и исчез в тумане.
– Мефодий… – Машка окликнула, понимая, что он не отзовется. Но чужой женский голос ответил ей:
– Мефодий!
И незнакомка снова рассмеялась. Она была рядом, совсем рядом, шагах в двух или трех. Машка даже видела… почти. Высокий силуэт, сотканный из белых прядей.