– А в генеральских кабинетах стали бы слушать твои байки о душе? – резко спросил Бурлак. – То-то!.. Завяжи яйца узлом, командир, из дерьма выбираться надо!
Из рации донеслись отрывистые голоса Рахмана и Абдулло, в них вклинивалась четкая английская речь, которую по частям переводил переводчик на фарси.
– Янки приказали Абдулло и Рахману блокировать ущелье и держать русских террористов до прибытия вертолетов с пакистанским спецназом. Если удастся освободить их полковника, обещают большой бакшиш, – пояснил припавший к рации Алан.
Сарматов дернул американца за руку.
– Извините, сэр, придется вам еще побыть на привязи! – произнес он и отдал команду: – За мной!
Укрываясь в расщелинах, группа довольно быстро преодолела подъем над пещерой. Немного тормозил американец, но Бурлак и Алан помогли ему, и тот вначале нехотя, но затем достаточно благодарно принял их помощь.
Выбирая дальнейший маршрут движения группы, Сарматов тщательно осматривал в бинокль охристые склоны гор. Вдруг сквозь редкий кустарник и камни он обнаружил палатку аксакала. Рядом, привязанный веревкой к кусту, болтался плот. Сам старик спокойно стоял возле отары овец, опираясь на свой допотопный «бур». Но вот он насторожился и взял ружье на изготовку.
– Не высовываться! – приказал Сарматов, продолжая наблюдать за стариком.
С верховья донеслись конское ржание и несколько выстрелов. Группа всадников подскакала к аксакалу. Один из них, в ярком, как хвост павлина, халате, что-то спросил у него. Тот с достоинством ответил. Всадник вздыбил коня и наотмашь ударил аксакала камчой по лицу. Старик, утираясь, отошел к плоту, а всадники поскакали дальше.
Передав бинокль Бурлаку, Сарматов подполз к Савелову и сунул ему в руки запечатанный конверт.
– Вадим, тебе пора, – сказал он. – Тумана не будет – уходите на гребень хребта. Остальное – как договорились… Донесение отдашь генералу из рук в руки!..
Савелов кивнул головой и стал отползать в сторону, но внезапно возвратился обратно.
– Игорь, хотел с собой унести, но не могу! – глядя Сарматову в глаза, произнес он. – Здесь такое дело… Понимаешь… В общем, я должен тебе сказать… У тебя растет сын…
– Какой еще сын?.. – непонимающе вытаращился на него Сарматов.
– Рита назвала его Платоном, в честь твоего деда, а фамилию, уж ты извини, он носит мою.
Оторопевший от этого известия, Сарматов отстранился от него, а Савелов лихорадочно продолжил:
– Дай мне слово, что не откажешься от него, если я не дойду… Если выберемся из этой передряги оба – потом решим!..
– Что?! Я откажусь от сына? – приходя в себя, но все еще сдавленным голосом воскликнул Сарматов.