- Имею честь приветствовать уважаемого пана подстаросту! - воскликнул бравый ротмистр, соскочив с коня.
- Мое искреннее почтение многоуважаемому ротмистру пану Самойлу... учтиво ответил Хмельницкий, холодно пожимая руку молодому шляхтичу.
По их глазам было видно, что они хорошо помнят об их неприятной размолвке. Но ни одного слова не проронили ни тот, ни другой. Некоторое время они шли пешком, потом сели на коней и поскакали за каретой... Хмельницкий во время всей этой церемонии по мелочам, почти неуловимым, почувствовал, что с ним опять обращаются как с неравным, и переживал обиду.
- Пан подстароста! - раздался тревожный крик из-за моста.
Хмельницкий осадил коня. Вместе с ним остановился было и Лащ, но тут же передумал и поскакал догонять карету.
- Что стряслось, Василь?
К Хмельницкому подъехал на его взмыленном коне молодой и ловкий челядинец Чигиринского подстароства Василь, которого вместе с Горленко он ночью послал в Звенигородку.
- Беда, пан... пан...
- Говори: опоздали?
- В Вильшане нас, точнее - пана Мусия, задержала охрана старосты. Как ни упрашивали, ни умоляли, даже на коленях стояли перед старшим, не отпустил, проклятый, прошу прощения. И старосту будить не позволил... Вот такое-то дело... Пока сам Данилович, проснувшись под утро от нашего крика, не расспросил, в чем дело, и не отпустил нас... Но, прошу прощения, псу под хвост эту милость старосты...
- Ну... И где сейчас пан Горленко? - нервничая, допытывался Хмельницкий и, сам не зная зачем, обернулся в сторону замка Даниловича.
- Мчались так, что даже одного коня загнали. А застали... несчастного уже на колу, - сказал юноша и зарыдал.
- Как? - с ужасом переспросил Хмельницкий. - Яцко верно говорил: пану виднее, где справедливость и где человеческое право...
- Ясно, что так.
- Ну, а что же с Мусием?
- На всем ходу вскочил в толпу шляхтичей, упал к голым, еще теплым ногам покойника, казненного на колу... Потом поднялся, как безумный. Волосы взъерошились на голове. А сам бросает свою шапку под ноги мертвому, кланяется ему... И вдруг хватается за саблю... Вот клянусь богом, пан подстароста, что именно так и поступил.
- Что же натворил он в припадке бешенства? - с дрожью в голосе спросил Хмельницкий.
Василь переступал с ноги на ногу, не решаясь рассказывать дальше.
- Говори все! - приказал подстароста.
Он понял, что допустил оплошность, поручив это дело своему слишком горячему казаку. И нимало не осуждал поступок Мусия.
- Но, уважаемый пан, знаете, какой он. Это же Мусий Горленко!.. Вскочил на своего коня и точно ошалел... Как молнией сразил пана, который издевался над покойником, советуя ему возвращаться в Москву... Шляхтичи разбежались, подняли тревогу. А пан Горленко лишь крикнул мне: "Гони к Хмельницкому и обо всем расскажи!" Велел передать жене, чтобы с сыном Лазорком возвращалась домой в Прилуки, на левый берег Днепра. А мне, говорит, одна дорога - в Могилев, к белорусам. Хватит уже терпеть!..