6
Это событие произошло неподалеку от тракта, который пересекал известный Черный шлях, шедший из Могилев-Подольска на Паволочь, на Белую Церковь. Отряд турецкой гвардии, во главе со своим энергичным беем, отбившись от распыленных, разгромленных под Белой Церковью крымских орд, прорываясь к Днестру, намеревался укрыться на молдавской земле. Турки благополучно обошли Паволочь, Бар, оторвавшись от преследовавших их казаков, добрались в Приднестровье и здесь успокоились. По многолетнему опыту, после ряда нападений на этот богатый край, где можно было добыть ясырь, так высоко ценившийся на рынках Кафы и Стамбула, они знали, что и здесь за ними охотятся казаки, что нельзя им, беглецам, появляться на большаке. Однако они решили захватить хоть какую-нибудь добычу.
Заметив свежие следы возов, они на какое-то время забыли об опасности и без колебаний ринулись в густой лес. Жадность затуманила разум хищников.
Туркам нужно было торопиться. От казаков им не было пощады - в этом казаки не уступали своим врагам, уничтожая их до последнего. И захватчики беспокоились не напрасно. В этот же день по тракту двигался хорошо вооруженный отряд казаков из Могилева, предполагавших соединиться с отрядом Василия Босого. Однако к ним дошли слухи о том, что здесь поблизости рыщут небольшие группы головорезов. Казаки, выставив дозоры вдоль небольших дорог, отходивших от тракта, и выследив таким образом, куда направились турки, бросились за ними в погоню.
Богдан не видел, кого из их людей турки взяли в неволю. Живых, наверное, пленили всех, а о том, что взяли Мелашку, можно было судить по отчаянному ее крику. Безоружных и женщин турки забирают в неволю, но не убивают. Подумав об этом, Богдан стал спускаться к реке, чтобы окольным путем, незаметно пробраться к месту вооруженной схватки, узнать, что произошло: кто остался жив, а кто лежит мертв. Затем вдруг у него мелькнула мысль - раненые! Ясно, что остались беспомощные раненые...
Стреноженный конь Семена Сомко испуганно бился в камыше на берегу реки. Богдан остановился, прислушиваясь. Доносился лишь отдаленный шум и редкие возгласы, стоны пленных. Турки торопливо удалялись, подгоняя свой ясырь.
Богдан подъехал к разгромленному обозу. Вокруг валялись опрокинутые мажары, разбросанные пожитки. Даже котлы на треногах были перевернуты, дымился залитый ухой костер. Семен Сомко... Весь окровавленный, с ружьем в левой руке, висел на оглобле перевернутой мажары. Голова была рассечена, и вместо правой руки болтался пустой рукав сорочки.
Возле каждой перевернутой мажары лежало по мертвому турку. У одного из них в животе торчало копье, насквозь пронзившее его; враг еще успел, очевидно спасаясь, схватиться рукой за древко, да так и валялся с ним, скорчившись. Между возами, уткнувшись лицом в землю, лежал еще один слуга Сомко с разрубленной головой.