- Вооружимся, пан Михайло, терпением. Прошу выслушать меня спокойно. Сегодня днем... собственно, перед вечером выкрали тело презренного предателя католика. Покойник с камнем на шее уже кормит раков в Тясьмине. Виданное ли дело, чтобы мерзкого вероотступника, да еще такого подлого человеконенавистника класть в православном божьем храме. А сделано это было с умыслом, чтобы паписты захватили чигиринскую святыню да нас обратили в униатов...
- И в голову такое не приходило, с чего ты взял, Яков?
- Не скажите. Возьмите, к примеру, всю восточную Киевщину. А церковь в Переяславе, в Черкассах?.. В Млиево несколько раз пытались святое греческое письмо заменить латинским. Над священниками издеваются, людей истязают. Народ лучше нас с вами чувствует, что затевают шляхтичи, и предотвращает...
- Какое кощунство, какое глумление над мертвым телом... Можно же было вместе с батюшкой написать жалобу.
- Действовали, пан Хмельницкий, как умели, - так вернее будет. Но это еще не все. Мы выехали из Чигирина, захватив вашего сына. Сделали это из уважения к вашей семье... Охране уже известно, что покойник исчез из церкви. Подпоручик разбудил подстаросту, поднялся гвалт... Тем временем казаки и мещане вместе с обиженными людьми из Боровицы посадили на галеру спасенного кобзаря с его поводырем и поплыли по течению Тясьмина, пусть бог благословит их путь... Шляхта еще не знает о их бегстве, но уже лютует в старостве. Наши люди прослышали, что пану Хмельницкому угрожает баниция, изгнание, только за похищение полковника... А за бегство Богуна как пить дать присудят пану кол...
Михайло вскочил со скамьи и, уже не сдерживая себя, закричал:
- Боже мой! Где же была стража? Наверное, там была схватка? Я должен немедленно ехать в Чигирин.
- Как раз этого вы, пан Хмельницкий, и не сделаете!
- А почему, прошу сказать? Баниция? Плевать... Я тут хозяин, должен помочь старосте... Боже мой, за каких-нибудь двое суток столько натворили... А Зиновий, Зиновий!.. - кричал Хмельницкий, порываясь пойти в комнату жены, будто ему не верилось, что его сын уже дома. Но не пошел.
Яцко тоже прошелся по темной комнате.
- Мы приехали сюда, чтобы предложить пану уряднику помощь, казаки могут переправить вас вместе с семьей поближе к Порогам.
- Переправить? Почему это я, представитель королевской власти, должен скрываться от правосудия, когда на землях староства совершаются преступления? Это безрассудство!
Возбужденные мужчины не заметили, как из опочивальни в переднюю снова вошла хозяйка, уже уложившая сына в постель. Матрена слышала, как горячился ее муж, и решила вмешаться в разговор.