- Стоит ли так нервничать, пан Михайло? Ведь человек не сам это выдумал... На площади Чигирина уже торчат острые колы. Пан подстароста должен посадить на них кого-нибудь, если не устерегли осужденных преступников. Остается отец Кондратий да еще...
- Замолчи, Матрена! - оборвал жену Хмельницкий, шагнув к ней.
Но Яцко остановил его, преграждая дорогу.
- Пани хозяйка правду молвит! - подтвердил казак. - К тому же батюшка Кондратий еще вечером отправился на Сечь. Остался один пан урядник, ему и придется ответить за все... Пану Хмельницкому не следовало бы играть с огнем, а лучше бы послушаться здравого рассудка... Утро уже близко, по еще есть время, чтобы спасти вашу семью, покуда немного прояснится. Судьба изменчива...
- Судьба, опять судьба... - будто простонал Хмельницкий, осознав наконец тяжесть своего положения...
Теперь уже совсем спокойно они стоя советовались, как поступить. Яцко рассказал, что недовольные казаки уходят за Путивль, пристают к повстанцам Болотникова. Сейчас слепого Богуна с поводырем переправляют в ту же сторону. Лукию с младенцем тоже заберут, перехватив их по пути. Повезут ли их прямо в Россию или оставят у надежных добрых людей, на Левобережье это будет зависеть от того, удастся ли им благополучно добраться до устья Сулы. Правда, в галере около четырех десятков хорошо вооруженных казаков, многие из которых участвовали в морских боях с турками. Взять таких нелегкое дело. К тому же сейчас оттуда отозваны коронные войска, готовятся к войне с Московией. Однако нет никакого сомнения в том, что утром подстароста придет в ярость, узнав о бегстве Богуна и Мартынка. Мало того, что гроб, обитый дамасским шелком, стоит пустой, - покойник исчез из церкви и как в воду канул. Развратный пацификатор уже и сейчас свирепствует. О том, принял ли пан Хмельницкий униатскую веру, никому не известно. Люди говорят по-разному. Но и это уже не спасет пана урядника. Молодому подпоручику надо же свалить на кого-нибудь вину, когда его самого могут судить за беспечность и пьянство.
Михайло Хмельницкий молчал, слушал, что говорил Яцко, и чувствовал, как все сильнее им овладевает страх. Поколебавшись, он согласился. Правда, предложение Яцка было принято не полностью. Хмельницкий решил выехать с хутора вместе с женой и сыном, но не за Пороги - незачем пятнать себя связью со своевольным казачеством, а в... Переяслав, к самому старосте пану Даниловичу. Пускай он судит его, как подсказывает ему разум, честь и справедливость.
В темноте не видно было лиц собеседников, поэтому трудно было судить, какое впечатление произвел на них ответ Хмельницкого. Стоявшая рядом Матрена только тяжко вздохнула. В этом вздохе можно было уловить и скорбь и облегчение.