- Свят, свят, Карпо Богун! - воскликнул Онисим, отдавая Силантию поводья и бросаясь к кобзарю.
Богун поднялся с пенька, протянул вперед руки:
- Неужели Онисим из Олыки? Родной мой, вот так встреча!.. А Семен?
- Да молчите, дядя Федя! - дернул Мартынко Богуна за полы кафтана, сразу почувствовав, какое страшное, неутешное горе постигло его...
10
До вечера пережидали в перелеске, пустив пастись расседланных коней. По не стреножили их, пасли на поводьях. Надеялись, поджидали - может быть, еще кто-нибудь из их казаков прорвет вражеское кольцо.
Но не прорвал ни один, не дождались.
- Велю тебе, как старшой после Семена, - приказывал Силантий, - ехать по ентому шляху прямо на Лубны. Кобзарь добре местные шляхи знает. Повезешь кобзаря да Мартынка на Украину, сам к родным наведаешься, Онисим. А мне и бог велел в Расею-матушку возвратиться...
- Погоди, погоди, Силантий, мой товарищ боевой, - перебил его Онисим. Не о родных сейчас нужно думать, а о судьбе всего православного люда. Нам обоим атаман приказывал: тебе, Силантий, мчаться на Украину, спасая лучшего ее сына - наливайковца Богуна, а мне, запорожскому казаку, мчаться к русскому народу, весть передать из уст в уста об измене бояр и князя Телятевского и о коварных действиях шляхты вместе с этим "царевичем". Семен жизнь свою отдал за то, чтобы узнать правду о шляхтичах и царевичах. И для русского холопа, крепостного "гречкосея", и для украинского батрака, посполитого "быдла", как говорят шляхтичи Ружинские, сия правда одинаково святая. Мне суждено рассказать о ней Болотникову и его людям. А Карпо Богун вместе с тобой, Силантий, расскажет о ней народу в украинских селах и хуторах. Ибо мы - братья не только по вере и крови, как говорил Наливайко, но и по борьбе за одинаковую долю навеки родными стали... Давайте-ка будем седлать коней. К переправе через реку проводите меня, а там и расстанемся. Должен за пять - семь дней, не больше, добраться до войск Ивашки и сообщить им эту правду, добытую кровью.
Богун во время разговора казаков молчал. Когда же обратились к нему с просьбой высказать свое мнение, качнул головой, а потом промолвил:
- Верно рассудил, брат Онисим... Пусть вечно живет в наших сердцах память о нашем славном богатыре. Плачь, Мартынко, слезы облегчают страдания души. А ее утешишь разве только тогда, когда вырастешь большим да возьмешь у матери саблю Наливайко. Это будет самым лучшим утешением для души - добывать волю народу, уничтожая Ружинских и царей. А добыть ее можно только тогда, когда будем крепко держать сабли в руках, и непременно вместе, со всем народом, и московским и поднепровским!.. Ну что же, поехали, люди добрые. Мартынко, бери отцовского коня, садись на него, сынок, а мой пусть на привязи у твоего идет, мой дорогой поводырь.