— Судя по вашему платью и солидному арсеналу, Вы проделали дальний путь, — учтиво продолжил банкир, интуитивно почувствовав в незнакомце солидного клиента. — Надеюсь, потраченные Вами усилия были не зря, и я смогу быть Вам полезен!
Незнакомец раздражённо дёрнул щекой и поправил на лице чёрный платок. Дюпон, догадавшись, в чём дело, произнёс ту же фразу на французском и заметил, как оживился посетитель.
— Мсье предпочитает общаться на французском? — осведомился банкир.
— Уи! — облегчённо выдохнул посетитель и непринуждённо добавил по-русски: — Чёрт бы Вас всех побрал!
— Мсье русский! — произнёс вслух Дюпон и улыбнулся. — Я немного говорю на этом трудном языке.
— Вы бывали в России?
— Нет, мсье, но после того, как этот самоуверенный коротышка [24]проиграл военную компанию, и в Париж вошли казаки, я немного научился понимать русскую речь. Особенно меня поражает изощрённость и фантазия русских ругательств. Поверьте мне, мсье, я знаю пять языков, но ни в одном из них мастерство поношения противника не достигло таких высот. К моему великому сожалению, война не пошла на пользу моей бедной Франции, и мне пришлось перебраться на задворки Европы. Так чем я могу помочь такому знатному господину?
— Вы ошибаетесь, мсье, я хоть и потомственный дворянин, но мой визит к Вам — всего лишь исполнение чужой воли. Мой доверитель поручил разместить в вашем банке крупную сумму денег. Поэтому мне и моим спутникам пришлось проделать долгий путь, чтобы выполнить высочайшую волю нашего господина.
«Не зря мне вчера вновь приснилась старая Марта! — с удовлетворением подумал банкир. — Марта всегда снится к деньгам».
После переезда в Лихтенштейн Дюпону во сне стала являться старая немецкая проститутка, которая называла себя Мартой.
Дюпон никогда не был знаком с этой женщиной, и никогда её не видел, но каждый раз, когда Марта являлась к нему во сне и в самых развратных выражениях предлагала близость, он, преодолевая брезгливость, всё-таки соглашался, после чего платил ей за услуги один золотой. Марта прятала деньги за оборку лифа и, довольная, уходила в ночь.
Как правило, после такого сна Дюпону в его финансовых делах сопутствовала нечаянная удача. В последнее время дела шли неважно, и Дюпон с тоской думал, что если ситуация не улучшится, то его сыновьям — Анри и Филиппу — вместо банка придётся работать менялами в лавке у господина Гобсека. Месье Гобсек был знаменит тем, что, занимаясь ростовщичеством, прилично нажился на каком-то знаменитом писателе из Парижа, фамилию которого Гобсек хранил в тайне.