Вода обожгла. Появилось точное ощущение, что погружаюсь в спирт. Буйно пахнущий, гулкий черный спирт окружал со всех сторон, набухал горбами, накатывал, взрывался тяжелыми брызгами, пытался оторвать меня, вцепившегося в каменный выступ обеими — уже ободранными — руками, чтоб утащить прочь от берега или даже убить, перевернув и ударив.
Запел:
Я приеду к морю в теплые края!
Семь часов полета — и на юге я!
Похожу по скалам, в море окунусь —
И к тебе на север обязательно вернусь!
Кипящий спирт был безжалостен. Когда водяной гроб оттягивало назад, повсюду над масляно-черной поверхностью показывались макушки рифов. Три минуты назад я планировал как-нибудь изловчиться и все-таки отплыть от берега, оседлав волну, — доказать Семену, старому другу, прокуренному цинику, что невозможное возможно; сейчас понимал, что старый друг прав. Здесь можно только сидеть, упираясь ладонями в гранитные углы, и восхищаться равнодушием природы.
Вылезал, улучив момент, — а когда очередной вал догнал, погромыхивая за спиной, понял, что надо не просто вылезать, а спасаться бегством. Засуетился, вжимая голову в плечи, и еще раз ободрал локоть.
Семен уже оделся и курил, пуская по ветру алые искры.
— Я тоже вспомнил эту песню, — крикнул он. — «Я живу на севере! Работаю на сейнере!»
— Нырни еще раз!
— Нет, — ответил Семен. — Холодно. Надо было взять гидрокостюм.
— Еще чего. Это остров туберкулезников, астматиков и богатых стариков. Здесь не используют гидрокостюмов. Здесь используют белые штаны и канотье.
— Тогда надо было взять белые штаны.
— Нет, — возразил я. — Идея была: в чем были, в том и поехали.
— Очень правильно сделали, — сказал Семен. — Я доволен. И что, это действительно рай?
— Так написано, — ответил я и почувствовал, что меня начинает колотить от холода, но это не расстроило и не разочаровало.
— Если тут рай, — сказал Семен, — то куда мне выкинуть окурок?
— Сними с пачки целлофановый чехол, — посоветовал я. — Заверни — и в карман.
— Ага, — сказал Семен. — Буду знать.
Слева, в полукилометре, из воды торчала голая скала высотой с десятиэтажный дом, правее пролегла дорога лунного света: по ней можно было доплыть, двигаясь все время на запад, прямо до Гибралтара, и еще дальше — до Карибских островов и Бразилии. Никаких препятствий, границ, подъемов и спусков, никаких перекрестков, многоярусных эстакад, никакого пятничного трафика и гололеда — только вода и ничего кроме; это было до такой степени просто, что сознание отказывалось верить в саму идею тотально прямого пути.
Но когда переваливаешь на пятый десяток, сознанию лучше не доверять. Полагаться на интуицию, на чувства. На желания. Захотел — поплыл. Захотел — купил билет и прилетел к морю, в благословенные края рыбаков и живописцев.