Дмитрий, собиравшийся завтракать, в сердцах швырнул на стол кусок калача с маслом.
Калач, перевернувшись в воздухе, шлепнулся, конечно же, маслом вниз, на скатерть. Василий, увидев такое безобразие, только крякнул, но тревожить барина замечанием не посмел. Убийство — дело серьезное.
Ранним утром юная цирковая канатоходка мисс Бетси вышла из фургончика, чтобы вынести ведро с помоями. Помои циркачи относили подальше от своего временного жилища, дабы не приманивать мух, которых и так немало вилось возле клеток с животными.
Придерживая полы халатика и подставляя лицо утреннему солнышку, мисс Бетси шла через пустырь к дальней канаве, тянувшейся вдоль глухих заборов городских садов. Вскоре несколько циркачей, сидевших у костра, услышали страшный крик девушки.
В ярмарочные дни с молодыми артистками могло случиться всякое, поэтому мужчины — конюх, атлет-гиревик и укротитель — сразу кинулись в ту сторону, куда ушла Бетси.
Испуганная мисс, не переставая кричать, стояла над канавой, уронив ведро и нервно комкая шелк халатика на груди. Глаза Бетси неотрывно смотрели в канаву. Там лежала залитая кровью мертвая девушка. Волосы ее пропитались грязной водой, на лице были брызги, а широко раскрытые серые глаза неподвижно смотрели в небо.
После непродолжительного совещания циркачей, на котором женщины плакали, а мужчины кричали друг на друга, было решено известить о случившемся полицию.
Нельзя сказать, что такое решение далось циркачам легко. Большинство артистов опасались, что их же в убийстве и обвинят, для местных властей это наверняка окажется самым простым решением. Положение к тому же осложнялось тем, что среди труппы было несколько беспаспортных, и привлекать к себе внимание городской полиции циркачам очень не хотелось.
Но выхода все равно не было — спрятать тело убитой девицы или молчать о страшной находке было еще хуже.
Мастер джигитовки Измаил-бек вскочил на неоседланную лошадь (наездник-виртуоз, он мог легко обойтись без такой мелочи, как седло) и помчался в город за помощью. Вскоре он вернулся с представителями власти. За вороной лошадью джигита тряслась извозчичья пролетка, битком набитая полицейскими во главе с приставом.
Чуть позже прибежал красивый молодой человек в белой рубашке, перепоясанной кавказским ремешком. Под мышкой у него был форменный китель судебного ведомства, а в руке саквояж, из которого жестом фокусника красавец извлек складной жесткий аршин, лупу, блокнот с карандашом и множество других мелочей.
Полицейские смотрели на манипуляции судейского чиновника с большим интересом. Несмотря на молодость, он пользовался явным уважением у полиции. Городовые, обычно преисполненные важности и чувства собственного достоинства, ожидали распоряжений молодого судейского и с готовностью принялись их исполнять.