Дмитрий горько вздохнул. Товарищ прокурора Голубев, «золотой человек», был давно известен как один из самых горьких пьяниц города. Не замечал этого только Хомутовский, страдающий в некоторых случаях избирательной слепотой.
Прощаясь с прокурором, Колычев не удержался от невинного замечания:
— А ведь настанут времена, Викентий Полуэктович, когда циркачи будут пользоваться большим почетом в обществе, чем судейские чиновники, настанут, помяните мое слово!
Хомутовский не смог сдержать улыбки.
— Это уж вы, батенька, загнули, простите великодушно старика! Оно конечно, романтические порывы, возвышенные взгляды, но уж насчет почета цирковым — это уж вы, батенька, того… Завираетесь, простите за грубость.
Товарищ прокурора Голубев прежде всего распорядился установить в служебном кабинете Колычева еще один стол для себя и потребовал папки с бумагами по убийствам женщин.
Был Голубев, вопреки обыкновению, трезв, но страшно мрачен и, судя по некоторым признакам, мучился от похмелья. Листая документы, морщился и раздраженно делал пометки на листочке бумаги.
Иногда он позволял себе язвительные замечания — ему не нравились ни протоколы осмотра места преступления, составленные следователем, ни медицинские протоколы вскрытия, ни протоколы опроса свидетелей.
— Мне не всегда понятны соображения, которыми вы руководствовались при ведении дела, Дмитрий Степанович, — произнес наконец Голубев. — Надеюсь, вы отнесетесь к этому без обид, я говорю лишь в интересах дела, к расследованию которого я привлечен по распоряжению господина окружного прокурора. Вот, например, в протоколе указано…
Голубев стал раздраженно листать бумаги в папке, сверяясь со своими записями, но никак не мог найти нужный документ.
— Указано тут… Где же этот чертов лист? А впрочем, — он достал из кармана серебряные часы-луковицу и взглянул на циферблат, — прервемся, время обеденное. Я схожу перекусить и выпить рюмочку, меня что-то простуда забирает. А после мы обсудим все замечания. У меня тут появился ряд вопросов, пока я знакомился с материалами… Не в обиду вам, Дмитрий Степанович, будь сказано, не все в деле гладко. Вы, конечно же, человек старательный, весьма старательный, но опыта не хватает. Навыка пока у вас нет. Значит, договорились? Отобедаем, горло промочим — и за дело!
С обеда Голубев не вернулся. Колычев предположил, что у товарища прокурора после «рюмочки от простуды» начался очередной запой и в ближайшие три-четыре дня следствие будет идти как прежде, без всякого прокурорского надзора. Что ж, это было только на руку судебному следователю…