Последнюю фразу я сказал под занавес, чтобы тот, кто слушает внимательно, мог передать об отсрочке публикации.
— Ты просто герой дня, — произнесла Симона.
— Только дня? — удивился я. — А вечера? Но мне приятно сидеть здесь с вами. Хорошо никуда не ездить.
— Что так и будешь теперь сидеть в столице? — поинтересовался Майкл.
— Нет. Скоро на мое место приедет другой.
— А ты куда?
— В свободное плавание. Пока останусь внештатным сотрудником. Мне лучше. Буду ездить, искать экспонаты для своей галереи. Журналист не моя профессия.
— А какая твоя? — спросила Симона.
— Бизнес, дорогая, бизнес.
— Жаль. У тебя есть мозги.
— Что так заметно?
— Когда мозги есть их не видно, но вот когда их не хватает — заметно, сказал Андре.
— А меня поражает, как ты вышел из этих неприятностей, — заметила Симона.
— Симона. У меня было в жизни столько всяких неприятностей, что я уже не удивляюсь их присутствию. Даже привык к ним, а если их нет — грустно. Но я каким-то образом нахожу из них выход. Правда меня всегда мучает один вопрос.
Я замолчал, сделав паузу, рассчитывая на вопрос, и дождался.
— Какой? — поинтересовалась Симона.
— Удивляет, как я нахожу туда вход!
Шутка удалась и все засмеялись.
— Нам журналистам часто приходится попадать не в самые лучшие места, — сказал Андре, — и не всегда это случайно. Мы ищем их, нам чего-то не хватает. Вот и лезем везде, где ждут неприятности. Поэтому, когда нас предупреждают, чтобы мы не ходили туда, то это нас распаляет и ответ часто один. Как же туда не ходить! Они же ждут!
— Давайте выпьем за неприятности, которые нас ждут, но которые в итоге и отпускают, — предложил я. — И закончим на этом данную тему.
— А о чем будем говорить?
— О вечном. О женщинах.
Дальше вечер перешел в обычные посиделки. Мы пили, танцевали. Во время танца Симона сказала: — Я испугалась за тебя.
— Не стоило, но за беспокойство спасибо.
Несколько дней после моего возвращения прошли относительно спокойно, но подобное спокойствие не нравилось мне. Это, как затишье перед грозой. Каких-либо резких изменений я не ждал, но кто-то должен был проявиться.
Я продолжал посещать все мероприятия, где должен был быть как журналист. Писал заметки, статьи. Отправлял в Париж. И вот однажды, позвонил главный редактор:
— Не отвлекаю тебя от написания очередной статьи о своих приключениях?
— Нет, я только подумываю о продолжении. Ищу новые.
— Вот и подумывай, держи лучше все в голове, не порть бумагу.
— Бумагу жизнью не испортишь.
— Это ты, верно, заметил, а вот бумага жизнь испортить может.
— Это, смотря каково ее назначение.