Выполнив поставленную задачу и проинформировав об этом по городскому телефону-автомату оперативного дежурного штаба ВДВ, мы с комдивом убыли в Тушино.
Все эти действия промелькнули настолько динамично, что только с прибытием на место я взглянул на часы. Было 5.30 двадцатого августа. Я и Колмаков, тем не менее, попытались проанализировать обстановку, но после непродолжительного обмена мнениями поняли, что это все бесполезно. Вспом-нили старинную морскую заповедь:"0бстановка неясная-ложись спать!" и решили часочек вздремнуть. Но не тут-то было. В 5.50 раздался звонок. На проводе был командующий. Начал он круто:
- Ты что натворил? Куда завел батальон?
- Как куда? К зданию Верховного Совета РСФСР, по Вашему приказу! - Ты меня неправильно понял.
Здесь я слегка осатанел:
- Товарищ командующий, у меня контора пишет, Все распоряжения, указания, приказы фиксируются тремя операторами в журнале учета боевых действий.
Надо сказать, что печальный опыт многочисленных разбирательств с многочисленными прокурорами и следователями давно и прочно утвердил меня во мнении, что все должно быть зафиксировано. После моих слов командующий смягчился:
- Ну, ну, не горячись! В общем, ты сморозил глупость. Шеф недоволен.
- Какой шеф?
- Ну, какой, какой! Министр. Запомни: ты сморозил глупость. Езжай, и как завел батальон, так и выводи его.
Положив трубку, я задумался. Как всякий нормальный человек с нормальным самолюбием и характером, я терпеть не могу быть марионеткой. Что-то кто-то где-то решал, а я уже сутки носился, ругался, препирался, конфликтовал, и все это было направлено на выполнение приказов, конечный смысл и итог которых мне был неведом. Но приказ есть приказ! В 8 часов утра был у здания Верховного Совета. Пришел в кабинет Ю.В. Скокова, довел до его сведения, что получил приказ вывести батальон. Юрий Владимирович отнесся к этому достаточно спокойно. Выразил сожаление, что батальон так мало побыл, что его будет не хватать. Но ни он, никто другой препятствовать отводу подразделения не станет. Солдаты и офицеры батальона там уже были свои. Нам достаточно спокойно и дружелюбно помогли проделать проходы в баррикадах. Солдаты позавтракали. Батальон построился в колонну и около 11 часов ушел в сторону Ленинградского проспекта, сопровождаемый летящими в люки БМД и открытые окна кабин конфетами, пряниками, червонцами. Я совсем перестал что-либо понимать. Если задача завести батальон под стены была трудной, то, как мне казалось, вывести оттуда- задача невыполнимая. Я был внутренне готов к чему угодно, только не к такому предельно спокойному отводу батальона. Пропустив все машины через проход в последней баррикаде, я вознамерился отойти последним, но тут выяснилось, что исчез УАЗик. Я ускоренным шагом обошел два квартала и в конце концов отыскал УАЗ, прижатый пожарной машиной к баррикаде. Здесь меня нашел офицер связи, который передал мне приказ-к 13.45 прибыть в здание Генерального штаба и явиться к заместителю министра обороны генерал-полковнику Ачалову. Время у меня еще было, я догнал батальон, остановил его с тем, чтобы уточнить командиру задачу. Здесь, откуда ни возьмись, на меня налетела толпа журналистов и засыпала вопросами: "Куда и зачем заводили батальон? Куда и зачем выводили? Кто вы такой?" и т.д. Народ был настырный, напористый и цепкий. Обстановка складывалась достаточно нервная, к юмору не располагающая, тем не менее меня начал душить смех. Куда заводил, зачем вывожу-да черт его знает! Но им-то я так ответить не мог. А тут неожиданно мне вспомнился анекдот про русский характер. Взбунтовавшиеся мужики с косами, вилами, цепами подвалили к барской усадьбе. Загомонили...На крыльцо вышел барин в халате, феске, шлепанцах. Под мышками - по ружью. Сделал многозначительную паузу и, когда наступила мертвая тишина, спросил: "Ну, что?". Толпа понурила головы и начала растекаться. Через несколько минут никого не было. Вечером в кабаке сидел мужик, перед ним стояла пустая бутылка, в стакане остатки водки, краюха хлеба. Мужик поднял стакан, посмотрел на него осоловелым взглядом и вдруг взъярился: "Чаво, чаво? Да ничаво!" И выпил. Ассоциация странная, но, тем не менее, почему-то именно это пришло в голову. Я уточнил комбату задачу, отмахался от корреспондентов, поехал в Генеральный штаб. Пропустили меня туда беспрепятственно, по-видимому, ждали. Я поднялся на 5-й этаж и прошел в приемную Ачалова. Там я встретил командующего генерал-лейтенанта Грачева. Он отозвал меня в смежную комнату для какого-то разговора. Но обменяться мы успели буквально несколькими фразами. Командующий спросил: