Светлана спала, а он думал только о том, что теперь верит в Бога неистово. Потому, что, кроме Него никто никогда не сделал бы ему такой подарок. Он даже не молил, он просто грезил, сам смутно представляя о чем. А Бог знал, что ему, Шляхтину, нужно. И послал ему эту женщину, загадочную и нежную в страсти, стыдливую, но открытую. Он не занимался сейчас сексом, он любил. Он словно пил любовь из чаши, но не мог утолить жажду. Шляхтин посмотрел на Светлану и еле сдержался, чтобы не застонать в голос – до того захотелось поцеловать ее приоткрытые во сне губы. Губы, алые от его поцелуев, губы, которые только что шептали ему на ухо всякую бессмыслицу. Или он не понял ничего? Ему вдруг захотелось разбудить ее, чтобы задать вопрос, что она ему нашептывала? Он уж и потянулся, но она проснулась сама.
– Ты меня ждешь? – спросила непонятно, сонно.
– Я не хотел тебя будить.
– Я сама вернулась, просто сон закончился, пора.
Он опять ничего не понял.
– Тебе что – то снилось? Хорошее? Со мной?
Светлана вдруг вздрогнула. Она вспомнила весь сон от начала и до конца. Так было всегда: сны не ускользали насовсем, они возвращались к ней яркими картинками почти сразу после пробуждения. А потом сбывались. В реальной жизни. Светлана посмотрела на любимого уже мужчину, и от пронзившей ее боли у нее перехватило дыхание. Сбылось то, о чем говорила Агафья. О нем, единственном в жизни Светланы, мужчине. Агафья тогда с точностью фотографа описала его внешность, назвала имя. И Светлана через столько лет сразу же узнала его в толпе пассажиров самолета. "Ты не устоишь, дочка!" – уверенно качала головой Агафья. И Светлана ей верила. Потому, что предсказания ведуньи сбывались всегда. "Но ты должна быть одинокой, от потери не уйти", – сказала та твердо. "Ну, хоть кусочек счастья", – просила Светлана робко. "Горе – то посильнее будет. Оправишься ли?" – сомневалась Агафья. "Бог поможет", – тогда ответила Светлана. "Тебе – поможет", – уверила Агафья. Она передавала свое умение Светлане год за годом, готовя ее к нелегкому пути целителя.
Кира с самого начала отказалась от денег Агнессы. Не из ложной гордости, нет. Кто – то оплачивал лечение Ани с самого первого дня. Поступления были анонимными, но Агнессе не составило труда просчитать благодетеля. Вернее, благодетелей. Одним был Риттер, отец Сони. Когда Гордей положил перед Агнессой листок с именем второго, она не поверила. Кроме того, что он – отец Ани, Агнесса предположить ничего не смогла. Леночка, Кирина дочь, даже не отпиралась, не называла отношения с ним грехом молодости, она просто молча кивнула головой. Но, рассказать, почему не сложилось, не захотела. Только просила ничего про отца не говорить Ане. Пока.