Нескончаемо долгую минуту командир отряда презрительно смотрел, как здоровый бугай, разменявший пятый десяток, неуклюже ползет к его сапогам по дорожной пыли, и думал, с каким удовольствием он выполнил бы свою угрозу… но нельзя.
– Двадцать плетей. Обоим, – и испытующе взглянул на поправлявшую платок путницу. – Не знаешь, можно чем-нибудь помочь лошади?
– Вот, – протянула она приготовленный пузырек, – пять капель на кружку воды. Половину вылить на глаза и морду, остальное в рот.
– Тулос, действуй! И не забудь потом вернуть остатки, – отдал флакон одному из всадников командир и снова повернулся к женщине: – Ты в Шархем? У нас телеги пустые, довезем.
– Сама дойду, – тихо отказалась Малиха, мечтавшая об одном, чтобы они уехали как можно быстрее.
– Не упрямься, – мягко произнес он и пошутил: – Должны же мы возместить тебе перец?
Но она шутки не приняла, шагнула в сторону и непримиримо вздернула подбородок.
– Ну как хочешь. – Командир отстегнул с пояса кошель и бросил ей. – Лови.
– Спасибо, – ловко поймала неожиданно тяжелый мешочек Малиха, боясь радоваться своей удаче. – Но тут слишком много. Мой перец стоит дешевле.
– Не спорь хоть раз, женщина, – устало откликнулся он. – Купи сыну подарок, если самой ничего не нужно. Но от телеги зря отказалась, я обещаю, тебя никто и пальцем не тронет. А вот возле этой дороги банда бродит… потому мы и едем с оружием.
Про банду Малиха и сама поняла по его прежним словам, и еще поверила, что этот действительно не даст в обиду. Тяжело вздохнула и решилась.
– Ладно… только я не одна.
– А с кем? – нахмурился командир.
– Кор! – негромко окрикнула Малиха. – Иди сюда.
Мальчишка вынырнул из-под куста значительно ближе, чем она ожидала, стрельнул в замерших мужчин настороженным взглядом с зареванного личика и, метнувшись к матери, прижался к ней, крепко сжимая в одной ручке помятый узелок.
– Ну что ты, солнышко? – прижав сына к себе, расстроенно шепнула Мали. – Не нужно.
Но он вцепился в мать еще крепче, пряча в складках ее балахона лицо и не желая показывать его никому из этих людей.
А помрачневшие мужчины, представившие на месте этого мальчонки своих сыновей, мерили вчерашних дружков тяжелыми взглядами, обещавшими значительно более жесткое наказание, чем обычные плети.