В тот вечер Анжела с Дуней как раз собрались в элитный ночной клуб, и Гена Цаплин возглавил Анжелину охрану. Приехали, все как обычно, только у Анжелы с утра почему-то испортилось настроение. Анжела никогда не позволяла себе выпить за раз больше двух-трех, ну, может, четырех бокалов шампанского. Дуня, понятно, тем более не излишествовала. А чтобы попробовать наркотики — так ни-ни, хотя в клубе к ним постоянно подкатывали друзья-знакомые с предложением то таблеточки, то укольчика. И в эту ночь Анжела была в своей обычной норме, ну, может, чуть-чуть, пару-другую бокалов шампанского перебрала. И вдруг ни с того ни с сего стала к Дуне придираться: то — то не так, то — это. Договорилась до того, что Дуня виновата в смерти Никиты. Мол, если бы она не влезла нахально между ней, Анжелой, и ее, Анжелиным, законным женихом, Никита остался бы живехоньким. Это обвинение было настолько несправедливым, что Дуня, которая с Анжелой обычно не спорила и во всем соглашалась, на этот раз не сдержалась и напомнила, что та сама дала Никите отставку, можно сказать, сдала его в утиль, а встречаться стала с Изяславом, сводным братом Никиты. И Изяслав, по мнению Дуни, Анжеле гораздо больше подходит, Анжела с Изяславом — как две половинки, шедшие-шедшие по жизни и наконец нашедшие друг друга. Дуня же никогда бы себе не позволила стать на пути любимой родственницы, она просто подобрала выброшенный Анжелой секонд-хэнд. Анжела, выслушав эту справедливую Дунину отповедь, вдруг заорала на весь клуб:
— Я таких родственниц хочу видеть только в гробу в белых тапочках! — встала и ушла из клуба вместе со своей охраной, оставив Дуню одну в окружении клубного бомонда.
А что за бомонд собирается в элитных ночных клубах? Мы говорим «бомонд» — подразумеваем бандитов, только гламурных. Видимо, свидетелем этой безобразной сцены оказался кто-то из Додиковых корешей, он позвонил дружбану и рассказал, что Анжела Артюнянц отказала Дуне в родственней защите. А Дуня после ухода Анжелы осталась в клубе, ждала и надеялась, что, когда Анжела остынет и немного протрезвеет, Гена Цаплин напомнит ей, что Дуня осталась в клубе одна, без охраны и без машины. Но коварный бывший возлюбленный не зря криво улыбался! Он никому ничего не стал напоминать. Приказала хозяйка — уезжаем, он и уехал, и всю охрану за собой увез. Осталась Дуня сидеть в клубе, как дура с вымытой шеей… Кавалеры, конечно, на нее внимание обращали, но связаться с такими — все равно что сразу живой в могилу лечь. Уже под утро, не дождавшись ни Гены, ни его подчиненных-охранников, Дуня вышла из клуба в расстроенных чувствах, стала ловить машину, чтобы уехать в Разнесенск, и налетела на Додика. Тот запихнул ее в свой БМВ, приковал наручниками к сиденью, размахивал перед Дуниным носом бритвой и орал, что он ее то ли изнасиловал, то ли будет насиловать и что Дуня должна этот факт подтвердить. Но пленница с перепугу впала в ступор и уже ничего не соображала — ни что она, ни где она, ни чего от нее хотят. И очнулась только здесь, в машине Глеба. Глеб качал голевой, ахал — сочувствовал бедняжке, и Дуня, проникшись к своему спасителю вполне объяснимой благодарностью и доверием, попросила его совета: как и с кого ей строить свою дальнейшую жизнь? Впереди маячила беспросветно мрачная перспектива… Если заболевший Петя окончательно потеряет свои колдовские силы и, соответственно, перестанет магичить Анжелу, Додик точно Дуню доконает. Но восстановить Петин колдовской статус без вмешательства всемощной колдуньи-магини, верховной жрицы колдовской религии вуду, которая ушла в астрал, невозможно.