Вот такую историю — трагическую, героическую, мистическую, романтическую и опять трагическую поведала Авдотья Афанасьевна Федотова-Артюнянц капитану полиции Глебу Даниловичу Панову в порядке чистосердечного откровения, а кое-что домыслил упомянутый капитан между слов рассказчицы.
Капитан Панов слыл среди сотрудников отдела большим оригиналом. Редкие минуты отдыха, выпадавшие в часы служебного марафона, которые его коллеги использовали с большой пользой для своего здоровья, снимая стресс и улучшая настроение, он посвящал перечитыванию поэтических шедевров «наших всех» и многие из них помнил наизусть. Да и сам втайне грешил стихотворчеством. Такой контраст интересов мог бы вызвать недопонимание и даже напряженные отношения с коллегами, но однажды один из особенно улучшивших свое настроение сотрудников спросил:
— Что ты все читаешь всякую, скажем так, ерунду? Лучше садись с нами — снимешь стресс за компанию!
— Это ерунда?! — возмущенно возразил Панов. — А что ты скажешь об этом: «Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Весь я в чем-то французском! Весь я в чем-то испанском!».
— Так это касается отдела по борьбе с экономическими преступлениями, а не нашего убойного, — отмел возражение оппонент.
— Не скажи! — не поддержали его товарищи. — Кто чаще всего организует заказные убийства? Экономические преступники! А разве бандиты и убийцы редко называют себя бизнесменами?
И все решили, что Панов, расширяя свои познания о смежных видах преступности, повышает свою квалификацию. Видно, хочет поскорее получить майорскую звездочку. Что ж, желание понятное, и возразить против него нечего. Не в ПОПУлизаторы же к начальству человек записывается, а делает карьеру своим горбом.
При такой-то поэтичности своей натуры хотелось бы капитану Панову описать услышанное от Дуни высоким слогом, типа: «Вы повести печальней не ищите, чем повесть об Авдотье и Никите», но суровая профессия обязывала его пользоваться канцелярским языком протоколов, рапортов и служебных записок. Скорее для того, чтобы оттянуть неизбежный переход к сухой прозе, чем из неверия к подкинутой Дуней версии о мистической природе покушения на Никиту, он поинтересовался, где именно находится астрал, куда удалилась всемощная колдунья… И кстати, как ее зовут?
— Не знаю точно, в Молдавии или в Румынии… а может, и в Москве. Ведунья как-то обмолвилась, что уже переросла провинциальный уровень, пора ей выходить на столичные просторы. А зовут ее матушка Марица.