Старинные часы в узорчатом саркофаге футляра долго и настойчиво гудели томными ударами: полдень. Обычное утро, пустая квартира. Жена давно на работе, дочь скоро придет из школы. Прозрачный алый шелк штор, свет, застывшими полосами пробивающийся в спальню, и мягкий ковер, где, царапая ворс, потягивался, покачивая хвостом, ангорский кот.
Ярославцев встал, кривясь от надсадной боли в затылке и растопыренной пятерней массируя макушку.
«Спиваюсь, — подумалось обреченно и равнодушно. — Надо кончать… Каждый день… Каждый день ведь, скотина!»
Умылся, прошел на кухню. Есть не хотелось. Выпил, давясь, бутылку холодной пепси; закурил. На балконе стыли два ящика немецкого пива, перехваченные вчера в одном «курируемом» ресторанчике, в холодильнике была хорошая рыбешка, трехлитровая банка икры, и так хотелось плюнуть на все и пропьянствовать этот непогожий весенний денек, но идти на поводу у легкомысленных желаний он себе не позволял никогда. Его ждала работа, а работу он ставил превыше недомоганий или же приятных минут. Работа была сутью и смыслом. Всегда.
Мог ли он предположить, что когда-нибудь станет вкладывать в понятие «работа» то, что никак не вяжется с понятиями, ей сопутствующими: «зарплата», «трудовой коллектив», «общественные обязанности»… Впрочем, официальный статус у него имеется: консультант министерства, а точнее, министерств. И зарплата есть, причем одна — с учтенным подоходным налогом, другие же, получаемые в конвертиках в высоких кабинетах, — за труд незаменимого консультанта. И существует, наконец, заработок, перед которым меркнут все эти зарплаты, но цена заработку — адский труд, нервы, здоровье и, вероятно, голова, как он понимает сейчас.
Потянулся за второй сигаретой, но в пачке осталась лишь упаковочная фольга… Все. Кончился «Парламент», классное курево. Надо заглянуть в интуристовский бар, не зря пристроил там человечков.
Вставил телефонный штепсель в розетку. День сегодня выдавался сравнительно легкий, половина вопросов решалась по проводам.
— Милочка? Это Ярославцев. Звонили, никто не отвечал? Естественно, с шести утра как на ногах… Во именно… потому, Милочка, и вечно бодр. Наш грозный шеф, надеюсь, на месте?
Грозный шеф снял трубку незамедлительно.
— Ты не присутствовал на утреннем совещании, — в голосе его звучало трудно скрываемое раздражение, — а зря! Я же тебя просил, обсуждались планы…
— Не зря, — оборвал он. — И не кипятись. Если я буду участвовать в твоих совещаниях, дело встанет. А если встанет дело… В общем, присылай машину. Документы подписаны, стройматериалы будут сегодня же у заказчика.