На квартиру Льва Колечицкого мы прибыли немедленно по получении ее координат, но, едва оказались в прихожей, сразу поняли: искать здесь что-либо бессмысленно: опередили. И работали наверняка методично, без спешки, на совесть. Да и понятно: на себя работали, на безопасность свою и благоденствие. Ценностей, естественно, мы тоже не обнаружили: два тайника пустовали, исчезли несколько картин — пустые рамы валялись на балконе; видеомагнитофон с кассетами тоже был изъят: провода его подключения тянулись от телевизора к пустой нише.
Покойный жил широко. Собственно, этот единственный вывод мы и унесли из бывшей его обители. Опросы соседей ничего не дали: Лев сторонился их, даже на порог к себе не пускал. Перспективным материалом представлялась лишь куча пустых пыльных бутылок с балкона. Если Лев пил не в одиночку, на посуде могли сохраниться кое-какие отпечатки… Во всяком случае, просчет «рубивших концы» здесь виделся, если только не их уверенность, что экспертиза порожней посуды нам ничего не даст. Так или иначе — бутылками я решил не брезговать.
Командировка Лузгина в Ростов оказалась продуктивной: подтвердила личность Колечицкого, обозначила специфику его деятельности по сбыту краденого. Кроме того, шепнул Лузгину тамошний уголовничек, будто имелся у покойного дружок-автомастер, легко достававший любые запчасти и виртуозно производивший сложнейшие ремонты. Некто Толик. Дал уголовничек и общее описание Толика, с которым как-то по пустяковому делу — требовался распредвал «Жигулей» — он встретился, будучи в Москве. Вал был приобретен по спекулятивной цене, но данный факт значения не имел. А вот описание Толика сходилось с портретом человека реального — Анатолия Воронова — хозяина одного из гаражей в кооперативе. И в подручных у него числился Михаил Коржиков, таксист.
Воронова и Коржикова мы бережно пасли — этаких овечек, вернее, волчишек в овечьих шкурах. Понимали: они — всего лишь пешки, но через них открываются пути ко многому, и спугивать волчишек — не резон. Начальство соглашалось с моей осторожной тактикой, но, соглашаясь, напирало тем не менее: надо начинать посадки, покуда не кончилась весна. Объектом требовании такого рода обычно выступал Коржиков. Благодатный объект, действительно. Но недоступный. Прямых улик на него до сих пор не имелось.
Препоручив этих двух голубчиков Лузгину под опеку, я взял билет до Баку.
Местные коллеги из водной прокуратуры — люди щедрые, деликатные и гостеприимные, прислали за мной машину.
С коллегой, назвавшимся Изиком, прошли в один из портовых закутков.