Он был почти уверен, что его объяснение смягчит суровую служанку.
Она сделала шаг в сторону и сказала:
— Проходите, милорд. Я скажу мисс Ванессе, что вы здесь.
Холл в доме был так мал, что маркиз показался себе каким-то великаном. Он снял шляпу, положил ее на узкий дубовый столик и последовал за служанкой, открывшей дверь в гостиную.
Ее окно выходило на юг, и маркиз заметил, что его фаэтон чуть отъехал, а конюх распряг и отвел на газон коней, уставших от долгой дороги.
Он окинул взглядом маленькую комнату и увидел, что она обставлена со вкусом, хотя мебель была не новой и недорогой.
Правда, над камином висела замечательная картина — портрет очень красивой женщины. Ее сходство с Ванессой бросалось в глаза, и он понял, что это ее мать.
Благородное происхождение этой женщины было бесспорно, и маркиз заметно приободрился. Ведь он по-прежнему боялся разочароваться при встрече с Ванессой.
Он не мог объяснить, почему у него возникло это странное чувство, но был уверен, что Ванесса не похожа ни на одну знакомую ему молодую женщину. Он знал многих людей искусства, общался с их близкими, но все они не имели с ней ровным счетом ничего общего.
Он вспомнил о низком своднике Ричарде Косуэе, вызывавшем у него отвращение, о том, как тот годами пил с принцем и чуть не погубил его. После каждой пирушки принц сваливался и по несколько дней лежал, мучась похмельем и желудочными болями.
Принц часто кутил и с Ричардом Бринсли Шериданом. Пьесы «Соперники», «Школа злословия» и «Критик» принесли ему международную известность, но вряд ли он мог образумить принца и повлиять на него в лучшую сторону.
Круг друзей принца был весьма разнообразен — среди них встречались люди чрезвычайно умные и талантливые, но их было немного, и их все равно считали вертопрахами и презирали. Хуже всего, что о принце судили по его приятелям и отзывались весьма нелестно.
Конечно, его знакомства не ограничивались представителями богемы. Принц дружил и с молодыми аристократами достаточно строгих правил вроде маркиза, который любил бывать с его высочеством в узком кругу, и наслаждался его обществом.
Принц, несомненно, обладал актерским талантом и, как говорил герцог Веллингтон, мастерски воспроизводил манеры, жесты, интонации и даже голоса других людей.
Джордж Бруммел полагал, что его артистическое дарование было поистине исключительно. Не родись он в королевской семье, принц мог бы стать лучшим комическим актеров Европы.
Принц был изящен, остроумен и считался выдающимся музыкальным критиком.
Однако маркиз видел, как легко и беззаботно он губил свою репутацию и растрачивал таланты в неподобающем обществе. Рэкфорд держался независимо, но мнение света было ему отнюдь не безразлично.