До села мы доехали под впечатлением от стычки Миклоша с словацким полицейским. Отец Аньес Золтан явился нам с красным лицом, пьяный и тихий как океан, протянул мне руку и сказал:
- Добро пожаловать в почтенный мадьярский дом!
Я поблагодарил его за гостеприимство на чешском, и он сразу же потерял недавний энтузиазм. Спросил меня:
- Ты, не говоришь мадьярский, нет?
- Нет, - ответил я.
- Как так не говоришь?
Аньес вмешалась:
- Бога ради, папа, ну откуда ему говорить по-мадьярски?
- Не знаю откуда, но я думал, что твой парень должен говорить на мадьярском!
Сели мы за стол, и Золтан начал читать какой-то венгерский стих, а Аньес сказала:
- Как жаль, что ты не можешь понять это стихотворение, оно такое чудесное. – Потом Аньес, Золтан и Миклош запели венгерскую народную песню. Не знаю почему, но мне это было неприятно, особенно потому, что во взгляде Аньес я увидел похожее стеснение. Золтан закончил песню, и начал серьезный разговор. Мы сели и он попросил Аньес мне переводить.
- Ты знаешь, что пришел в почтенный мадьярский дом, и если хочешь жениться на Аньес…!
- Ну, папа, какая женитьба, о чем ты говоришь?
- Молчи, я все знаю и вижу, я не глупый! – папа Золтан твердо решил выдать дочь замуж.
- Но, папа, это же ерунда, – она расплакалась и убежала к себе в комнату, и я пошел было за ней. Золтан остановил меня и сказал, на словацком:
- Женщина плачет, ну и что.
- Что она говорит, - спросил я его, потому что услышал как из другой комнаты Аньес сквозь слезы что-то говорит.
- Она спрашивает: папа, зачем портишь мне дело!
Глубоко разочаровала меня Аньес! Как может женщина, по любому поводу, назвать отношения с мужчиной «делом», если она не проститутка? Даже если она неудачно использовала слово. Может, у неё просто вырвалось? Бывает иногда так, вырвется неудачно. Но была это, без сомнения, стратегия, что, чуть позже, стало понятно по поведению ее отца.
- Ну, теперь нас двое мужчин, поговорим по-человечески.
Нелегко ему давалось говорить по-словацки, медленно выдавливал он из себя слова, и пил. А я на все, что он сказал тем вечером, кивал головой.
Тысяча причин, почему все так, как есть, жена умерла, остался один с детьми… Провел я остаток ночи в отчаянии, потому что мне этот человек не давал вздохнуть ни минуты. Тяжелый пьяница… Все это время Аньес горевала у себя в комнате, зная, что наша любовь погибла в самом начале. На заре она молча выпроводила меня из их дома. Не была она уже похожа на благородную женщину, оставляющую свежие булочки у изголовья одинокого студента. И дело не в том, как она выглядела, накрашена, или нет. В лице ее погас свет. Сжала она мне руку, полностью понимая, чем обернулась прошедшая ночь.