…
– Папа, – спросил ребенок, – а это настоящий огонь там, за стенкой?
– Ну что ты, это всего лишь голография!
– А что такое голография?
Сергей пустился нудно объяснять, и ребенок задремал. Подхватывая сына на руки, чтобы отнести в кроватку, он прижался плечом к стене и тотчас отпрянул, ожегшись.
Как прихотливо формируется коллективная память! Какой-нибудь деятель в мемуарах разных авторов предстает подобием группы, собранной из недружных людей с резко отличными чертами и характерами, так что остается удивляться, как могло подобное сообщество существовать сколько-нибудь долго. Каждый припомнит случаи, когда иные современники, рассказывая на вечерах памяти о своем ушедшем по полям асфоделий друге, выдают откровенную ложь, обкатанную так гладко, что первые же верят ей. Не имеются в виду речи на панихиде, там лгут, исходя из печальных обстоятельств. Но бывают совсем уж поразительные примеры, и восприятие образа искажается еще при жизни его носителя, правда, в таких случаях образ не дробится, а напротив, обретает цельность, большей частью не свойственную оригиналу.
Поэтесса В. воспринималась монументальной фигурой, живым классиком, почти как Ахматова в конце жизни. Правда, В. была моложе и не столь полна. Первые публикации появились в журналах, едва ей исполнилось шестнадцать лет, признание пришло, когда не было и двадцати. Оттого казалось, что живет она очень долго и родилась давным-давно. Ее ровесницы, добившиеся успеха позже или не добившиеся вовсе, не были так статуарны, жили обычной жизнью и служили отличной мишенью для сплетен и пересудов. По общему мнению, ее жизнь проходила на виду: торжественные заседания, частые выступления, походы в издательства и редакции, интервью. Для сплетен пространства не находилось. Муж ее, видный научный работник, как нельзя лучше подходил для роли мужа классика. Никто бы не мог поверить, что он бешено, нечеловечески ревнив. Впрочем, к себе домой она редко кого приглашала, а если приглашала, то людей солидных и не слишком близких. Также, по общему мнению, она не употребляла спиртного, что странно, ведь на многочисленных фуршетах часто, и не скрываясь, прикладывалась к коньяку; но образ любительницы выпить вступал в противоречие с образом классика советских времен, и второй неизменно побеждал. Естественно, в личной жизни ей было решительно отказано тем же общим, вернее, общественным мнением. А ее жизнь с мужем представлялась бесконечным чаепитием с дебатами о роли русской литературы или экскурсами в антропологию без намека на более близкие контакты, нежели передача чайной ложки из рук в руки.