А ведь отец говорил, что покупает эту квартиру просто так, на всякий случай. Точно ведь не для сдачи внаем. Но и жить тут вроде было некому – у всех родственников есть, где зад приземлить.
Секретный бункер…
Все уже оборудовано, мебель новая, холодильник набит…
А прораб, кто все это ему делал, не настучит в органы?
Вряд ли осмелится, у отца не побалуешь. Стоило одному строптивому исчезнуть, как остальные поняли, что лучше не испытывать судьбу.
«Никому не звони, ни с кем посторонним не общайся!»
Перестраховывается папочка. Ликвидаторы меня не видели, не со мной договаривались… Олег меня тоже не выдаст, да он и не может – из кипрской ссылки ему не дотянуться.
Как тут все-таки одиноко…
Если б молоко не пропало, то Никиту с нянькой мне бы оставили… А так…
Да не могу я больше тут одна куковать! Катерина, Ада приедет… И все? А что дальше?
Пусть Ада подольше побудет… Часа четыре, пять… Это спасение, а не преступление. Папочка и не узнает, что я его ослушалась. А она сделает все, что умеет. Потом, может, удастся уснуть…
Звонят… Уже Ада? На полчаса раньше… Неужели изменила своей утомительной точности?
Или Катерина вернулась?
Светлана жмет на кнопку, отпирающую дверь подъезда, распахивает дверь в квартиру и прячется за ней. Пистолет в руке добавляет страху. Слышно, как бьется сердце, как гудит лифт… кабина останавливается на ее этаже, но никаких шагов не доносится…
Смотрит в щель между стеной и дверью и видит, как невысокий человек в капюшоне перешагивает ее порог… Она выскакивает из укрытия и направляет на него свой браунинг. От испуга не может раздвинуть губы, чтобы вытолкнуть застрявшее в голове: «Убью! Я его убью! У меня бесшумный!» – старается выкрикнуть она, но вместо звуков вылетает какой-то сип и – тоже бесшумно – пули, одна за другой… Потом ее валят на пол, потом…
Не смогла отсрочить свою смерть…
Повезло со стилисткой, понимает Анжела, когда после ухода Ады офигевает от себя в зеркале. Кожа на вид – ну чистый шелк, так и тянет провести пальцами по щеке, погладить… Нельзя: румянец сотрешь, а он – не отличишь от естественного… Волосы уложены как надо. Если дождь-ветер не пустит насмарку Адины праведные труды, то весь вечер можно не заморачиваться заботой о внешнем виде. Это выгодно: в свободную голову залетают нетривиальные мысли, без которых светские обзоры пресноваты и тягомотны.
А девица что надо – язык не распускает, незаметна, рука легкая и точная… Поберегу ее… Никино наследство…
– Эх, Ника, Ника… – вырывается у Анжелы.
И боль, и стыд. За то, что не защитила, за то, что не каждую минуту пресловутый пепел Клааса стучит в сердце, за то, что непонятно – кому и как мстить… Подозревать каждого… Противно!