– Вы с каждой нашей встречей выглядите все лучше. Если б я не был столь стар и не имел бы любимую жену, то, клянусь, прямо сейчас сделал бы вам предложение! Если вы, конечно, еще не получили его от кого-то другого, – князь хитро посмотрел на меня.
С полчаса мы разговаривали о парижских модах, о лондонских туманах и моих андоррских прожектах, – князь живо интересовался всем сразу и везде показал себя подкованным знатоком, способным вести беседу на любую тему. При этом он ни о чем не судил со строгих позиций, везде находил нужные слова, чтобы выглядеть гибким и всепонимающим.
Комплименты его были тонки и ненавязчивы, участие выглядело неподдельным, интерес – искренним, а уважение к чужому мнению – абсолютным. Словом, он обаял нас совершенно, как много тысяч людей раньше. И уже казалось, что полжизни прожито впустую – ведь тогда мы не были знакомы со столь замечательным человеком!
Затем Оссию отвлекли текущие дела – ей нужно было ехать в Мадрид на встречу с Трампом, формирующим пул испанских инвесторов для андоррского проекта.
– Не давай ему никаких обещаний, – шепнула она напоследок. – Это самый лучший из известных мне мастеров по выкручиванию рук. Лучше меня, лучше тебя, лучше всех, кого я встречала. Даже лучше Сарджа. Намного. Ляпнешь что-нибудь сгоряча, потом жалеть до смерти будешь.
– Я постараюсь, Осси, – пообещал я и она уехала.
А мы с князем переместились на открытую веранду для делового разговора.
– У вас серьезные интересы в Москве, – утвердительно сказал Никита Дмитриевич, едва только мы остались одни. – Банки, нефть, коммуникации…
– Образовательные проекты, совместные предприятия… – в тон ему продолжил я.
– И это тоже. Знаете, мы ведь с вами немножко знакомы заочно. Я в Москве имел удовольствие в последние годы плотно общаться с Валерием Рудаковым из "Главалмаззолота" – он очень хорошо о вас отзывался. Если не ошибаюсь, вы выкупаете у Союза до сорока-пятидесяти процентов добываемого золота? Но почему-то не захотели связываться с их алмазами. Почему?
Рудакова я знал только по телефонному разговору, произошедшему в прошлом году, сразу по моему возвращению из Узбекистана. Этот чиновник искал альтернативные пути продажи якутских алмазов и предложил мне принять участие в опрокидывании "Де Бирс". Но тогда его предложение мне показалось неинтересным. Я не понимал работы бриллиантового рынка, не видел больших перспектив в его развитии, равно как и сколько-нибудь значимых прибылей. По словам Рудакова "Де Бирс" выкупала у него алмазов в размере одного миллиарда долларов, в которых прибылью были максимум сто-сто пятьдесят миллионов. Одни только операции на Гамбургской бирже приносили мне вдвое больше – без всякой озлобленности со стороны богатой традициями и связями всемирной корпорации.