– Ты спрашиваешь кто?
У Лэ Го защекотало под ложечкой, с застывшей улыбкой на лице она механически повторила:
– Кто?
Ацин осторожно пихнула Лэ Го ногой в икру:
– Дуреха, я ведь тоже с ним спала.
Услышав это, Лэ Го нервно поднялась со своего места и стиснула кулаки.
– У меня ничего не было.
От ее грубого рывка на Ацин пролилось все содержимое бокала. Глядя на свои мокрые ноги, Ацин недоуменно прокомментировала:
– Что же это все воспитатели такие нервные.
Лэ Го продолжала упорствовать:
– У меня ничего не было.
– Да чего у тебя не было-то? Дуреха, – рассмеялась Ацин.
Загрохотала музыка, погас верхний свет, в танцзале оставили только лазерную вертушку. В мелькании огней статически высвечивались похожие на застывших паралитиков человеческие силуэты. Цвет и пространство исчезли, осталась лишь черно-белая мелькающая плоскость. Пока гремела музыка, Лэ Го неотрывно смотрела на Ацин, она несколько опасалась шантажа со стороны этой сучки. Но в конечном итоге Лэ Го не оставила Ацин никакой зацепки, так что никакого шантажа с ее стороны не должно было быть. Ну на худой конец, она завтра покинет это место. Размышляя в этом направлении, Лэ Го практически успокоилась. Ацин зажгла сигарету и обернулась, ее лицо ничего не выражало. Однако, когда через секунду ее снова осветила вспышка света, она явно улыбалась. Пока было темно, Лэ Го и на себя натянула улыбку, теперь она излучала уверенность и непринужденность. При следующей вспышке огней Лэ Го было чем ответить Ацин.
Музыка стихла, все вошло в свою колею. Толпа танцевавших постепенно возвратилась на свои места. К стойке подошел парень, он еще не успел перевести дух, поэтому пальцем показал на сигареты, что-то объясняя жестами. Ацин лениво обернулась к Лэ Го:
– Передай-ка пачку «Три пятерки».
Пока Ацин растягивала слова, парень успел сделать еще несколько слабых жестов, после чего вытащил пятнадцать юаней, забрал сигареты и ушел.
Потянув момент, Ацин неожиданно спросила:
– Ты о чем думаешь, о сигаретах, которые продала?
Лэ Го несколько отстраненно ответила:
– Чего ради? Деньги мне заплатили, так что мы в расчете.
Тут на лице у Ацин появилась улыбка, она покосилась на Лэ Го:
– А ты не глупая.
Лэ Го тотчас смутилась. Ацин снова улыбнулась. До Лэ Го вдруг дошло, что ее собственные слова «мы в расчете» и реакция на них Ацин получились логически связанными, отчего ее вдруг захлестнули неприятные чувства. Между тем Ацин продолжала:
– Умные люди больше делают, меньше думают, а дураки, наоборот, больше думают, меньше делают, не грузи ты себя всякими мыслями.