Оставшуюся часть выставки мы обошли вместе. Я смотрела, Юсукэ комментировал. Изредка он касался ладонью моих лопаток, направляя меня в нужную сторону. Мне нравилось чувствовать его пальцы на моей спине. Я ненароком дотронулась до его руки. Потом он предложил пойти куда-нибудь выпить кофе. Я согласилась.
Когда Юсукэ спросил, как я оказалась в Японии, я ответила, что из-за Блондель Мэлоун. Мы обе выросли, рисуя сады Южной Каролины, хотя она родилась в девятнадцатом веке. Мэлоун уехала из Колумбии в поисках новых впечатлений, которые можно было бы перенести на холст, а я жила в том же районе, где когда-то жила она, и любила бродить рядом с ее бывшим домом. Я представляла ее на медленном, как улитка, пароходе, плывущем в Иокогаму, и думала, что когда-нибудь тоже буду сидеть в широкополой шляпе перед мольбертом в тени огромной Фудзиямы и рисовать все, что вижу. Как и ей, дети будут приносить мне нарциссы и цветущие ветки вишни. А мужчины будут умолять выйти за них замуж, но я всем буду отказывать во имя искусства.
– Вы и сейчас думаете так же? – спросил Юсукэ. Он сидел напротив меня, свободно закинув руку на спинку дивана. Зубы у него были ослепительно-белые.
– Да нет, пожалуй, – сказала я. – Наверно, было бы неплохо когда-нибудь выйти замуж.
Он задержал свой взгляд на мне еще на секунду, затем положил в кофе кусочек сахара и стал его размешивать.
– Хотелось бы взглянуть на ваши картины. У меня есть небольшая галерея. Возможно, я смог бы устроить вам выставку.
У меня не было столько работ, чтобы хватило на целую выставку, но пару хороших рисунков можно было выбрать. В любом случае, я не собиралась упускать такую возможность.
– Почему бы и нет? Когда?
– Завтра вечером вас устроит?
Я обещала маме Морите подменить одну из ее девушек. Будет нехорошо, если я вдруг откажусь.
– Э… завтра не получится.
– У вас свидание? – Он слегка улыбнулся. – Кем вы работаете? Преподаете английский язык?
Я бы предпочла не рассказывать ему о хостес-клубе. Я знала, как многие мужчины смотрят на женщин, работающих в ночных заведениях. Не хватало только, чтобы он подумал, что я легкого поведения. Но в то же время врать мне тоже не хотелось. Оставалось только надеяться, что пребывание в Америке прибавило его взглядам либеральности. Я рассказала ему о «Ча-ча-клубе».
Он слегка нахмурился, но, посмотрев на меня, улыбнулся.
– Тогда послезавтра?
– Отлично.
* * *
Обычно по четвергам в «Ча-ча-клубе» довольно спокойно, но в тот день у нас все столики были заняты.
Мама Морита направила Веронику – красивую филиппинку с глазами газели и мальчишескими бедрами – и меня к столику бизнесменов из международной фармацевтической компании. Галстуки они уже распустили. Было видно, мы не первая гавань, куда они заплыли в этот вечер.