Тучи впереди висели над дорогой, похожие на снега Антарктики. Яга шла по городу. Высотные здания постепенно закрывали тучи или даже разбивали их. Темные стекла, одетые в крепкий простой бетон, отражали индустриальное небо, а снизу – машины, идущие на размеренной скорости. Зеркальный город поглощал все пространство, но от этого в нем только удваивалась пустота.
Яга прошла несколько кофеен, заглядывая в широкие окна. Увидела в них сначала себя, а потом углубилась в шоколадную мякоть затемненных помещений с диванами и столиками. Яга подошла к одному из окон и остановилась. Уставилась. За столиком возле окна сидела девушка с гладкими, разделенными ровным пробором волосами, ела изогнутую булочку с рассыпчатой начинкой. Отпивала из высокой чашки маленькими глотками. Смотрела в ноутбук с белым яблоком на крышке.
Яга дотронулась до стекла. Темное, оно очень хорошо отражало. Можно было смотреть на себя, а можно – углубляться в девушку. Девушка только один раз подняла на нее глаза и сразу отвернулась. А Яга не уходила – стояла, улыбалась. Ползала глазами по лицу этой девушки, как муха. Девушка перестала пить, выпрямилась и напряженно смотрела в одну точку на ноутбуке.
Яга приложила руки ко рту рупором и мягко врезалась коленками в стекло.
– Мать мне тоже сказала: «У всех дети как дети. Ноутбуки родителям покупают», – грустно сказала она в стекло. – А мне родители ничего не дали – училище закончила, и все. Продавец я. Хороший. И вот как бы не знаю… Мать на нас всяко шипит – вы неудачницы, у всех вот… А я считаю, это она нас на ноги не поставила, – вдумчиво и сердечно сказала Яга. – Хотя не знаю… У нас сестры в деревне жили, приехали, нашли богатых женихов, сейчас на джипах ездят… Хер его знает, кому какая судьба или че… Когда человек рождается, у него уже на ладони все написано – вся судьба. А Светка говорит, когда человек рождается, судьба у него уже на шее висит. Битву экстрасенсов вы не смотрите? – спросила Яга и подождала.
Девушка сидела прямая, как палка.
– Пойду я на хуй тогда. На хуй пойду… – сказала Яга и пошла дальше.
В подъезде, куда вошла Яга, пахло плесенью и мышами. Вздутая пупырышками краска на стенах осыпалась. Яга подошла и поковыряла пальцем. Из-под краски хлопьями повалилась известка. Яга поковыряла еще в одном пупырышке, раздирая слой разбухшей от зимней сырости, но уже высохшей известки. Здесь ее было больше, и она сухим снегом сыпалась на ноги.
Яга приблизилась к почтовым ящикам и быстро заглянула в открытые, громко хлопая железными дверцами. Звон тонкого железа разрезал тишину подъезда. Лестничные перила завибрировали, Яга засмеялась и мыслью метнулась по лестнице вверх – к салеевской двери.