– Такой Миша, все он знает, – пробубнила Яга.
– Нет! – резко сказала Салеева.
– Еще, короче, бриллиант можно из праха сделать, – сказал Миша.
– Че?! – повернулись к нему Яга и Салеева.
– Короче, передачу показывали. Мертвых сжигают, их потом прессуют в бриллианты. Чтобы родственники носили, – Миша вытянул лицо, как бы зевая. – На груди, короче.
– Че, блядь, в натуре покойника на груди носят? – спросила Яга.
– Не покойника, а бриллиант, – ответил Миша.
– Я тут и то каждую ночь трясусь, что у меня покойник на балконе. Еще чтоб на груди носить… – сказала Салеева.
– Это ж бриллиант, – бесцветно сказал Миша.
– Че ты боишься? – спросила Яга Салееву. – Муж все-таки.
– Ага, – протянула Салеева. – Из-за Сашки отомстить может.
– Он же тихий был, – сказала Яга.
– Он же покойник, – спокойно сказала Салеева. – Че, знаешь, как они мстят. Покойники – они уже другие.
– А где Сашка? – спросила Яга.
– В ванной играет, – ответила Салеева. – Миша, че расселся?! Варить кто будет? Он от Вадика пришел, ему хорошо, такой умный, а нам – ни о чем.
Миша встал и пошел на кухню.
– Ваджик когда умер, помнишь, – обратился к Салеевой мужчина, сидевший на диване. Все время, пока Яга с Салеевой стояли у балкона, он ощупывал Ягу взглядом.
– Ну помню. И че? – отозвалась Салеева.
– Друг его Женька-кот на похоронах подошел к могиле, споткнулся. А Ваджика же мать сразу… памятник поставила. Споткнулся такой, рукой за памятник ухватился. Короче, все сказали, что Ваджик его за собой потянет.
– И че, потянул?
– Три дня назад в «Последнем пути» умер.
– А че они терлись? – спросила Яга.
– Женька-кот и Ваджик? Он телефон сенсорный украл, хороший такой. Принес Ваджику. Ваджик две дозы дал. А потом Женьку взяли, так он все расклады сдал – где, кому, что. Ваджика в отделение увезли, чемодан ему сделали.
– Отомстил… – хрипло сказала Яга.
– Я ж говорю, они мстительные.
Раздался стук в дверь, и все замолчали. Звуки, производимые Мишей в кухне, тоже прекратились. На квартиру словно накинули шерстяное одеяло, за которым в темноте прели рты, глаза, ноги и руки. Мужчина на диване замер, в тихой полутьме стала заметней сияющая бледность его лица. Он похож был на гриб в мшистой чаще.
– Я же говорила, у балкона не стойте, – прошипела Салеева.
Стук повторился.
– Может, Олег, – хрипнула Яга.
– Он знает, что дверь сломана… Блядь, я же говорила, не собирайтесь у меня, – тихо проныла Салеева. – Мне одной потом отвечать.
В коридоре заскрипел линолеум. В проеме показался Миша, бесплотный, как черная тень.
– По ходу, это Вадик, – тихо сказал он.
– Откуда ты знаешь? – спросила Салеева.