– Я же давно не кололась, – сдавленно сказала Светка.
– А ВИЧ, блядь, у кого?! – снова вышла из себя Яга, и Светка заплакала громче.
Яга замолчала, с ее кровати доносилось только шумное дыхание, горячее даже на слух. Она стала раскачиваться и что-то мычать про себя.
– Яга, – наконец, подала слабый голос Светка.
– Ну че? – спросила Яга.
– Вон у тети Поли дочки замуж вышли, – произнесла Светка через заложенный слезами нос. – Почему мы такие невезучие?
– А то ты не знаешь…
– Не знаю, Ягуша, – Светка шмыгнула носом.
Яга придвинулась к краю кровати, ближе к Светке. Та тоже подалась от стены вперед.
– Потому что мать нас прокляла, – давящим шепотом произнесла Яга.
– Ты че? – испуганно выдохнула Светка.
– Да? – повысила голос Яга. – А сколько раз она нас проклинала?
– Это тут при чем? Она просто так говорила, не серьезно.
– Материнское проклятие самое сильное, – пробубнила Яга.
– И че?
– И то.
Яга замолчала и смотрела на Светку из темноты, как будто давая ей время осознать и принять сказанное.
– И че нам теперь делать? – наконец спросила Светка.
– Теперь уже ничего не поможет. Может, когда умрет только. Ее проклятие уйдет с нею.
– Не говори так, Яга, – строго сказала Светка.
– Тогда не спрашивай, если не веришь, – обиженным басом ответила Яга.
Они снова помолчали.
– Ну, че ты решила? – спросила Яга.
– Не дави на меня! – окрысилась Светка.
Соседи погасили в доме свет, и яблоня отодвинулась в тень. Высокая, она уходила вверх до тех пор, пока было видно небо – без звезд, без луны. В некоторых домах окна горели, выпуская из черных стен жидкое золото электричества.
Поблизости не было ни продуктовых магазинов, ни других заведений, работающих круглосуточно. По дороге, не убранной асфальтом, не ездили машины и никто не ходил. Ночь не звучала, но приносила сюда, на эту окраину Екатеринбурга, как будто отрезанную от остального города, ощущение звуков, движений и голосов, которыми бурлила его сердцевина и которые стекались сюда по наклонной невидимыми волнами, неся с собой черную тревогу.
Светка прислонилась к яблоне животом. От коры пахло сыростью.
– Ты – умница моя, – сказала Светка, прижимаясь к яблоне. – Все мои желания исполняешь, что ни попрошу.
Яблоня казалась безжизненной, как часто бывает в середине весны в холодных городах – почки не успевают еще набухнуть до той степени, когда в них видна жизнь. Только сгнившие яблоки на верхних ветвях напоминали о том, что в прошлом году яблоня была жива.
Светка посмотрела через забор. Там, на соседском участке, росла такая же высокая яблоня. Светка смотрела на нее, смотрела, прижимаясь животом к стволу все плотней. Нос ее дернулся, за ним дрогнули рот и подбородок. Все ее лицо как будто вспышкой озарилось, хотя в соседских окнах свет никто не зажигал.