Ад – это обыденность, это такое же место, как все другие места, и жизнь в аду – дело привычки. Серж не ждал отклика и оклика – он вставал по утрам, брился, читал газету, пил кофе, вечером ходил в кино на Чарли Чаплина, ложился спать… В огне этой обыденности сгорают миллиарды, которые разучились чувствовать боль. Серж с детства был изгоем, как бы ни старались близкие разуверить его в этом, и ему не приходилось переступать через себя, чтобы понимать и обнимать всех этих несчастных женщин – горбатых, хромых, безногих. Он был искренен, когда пытался найти в них неуловимый отблеск рая и запечатлеть его на бумаге, но когда находил, то терял к ним интерес. Он видел в них сестер по аду, не более того.
В детстве он мечтал о книге, которая была бы всеми книгами мира, но вскоре понял, что взросление – это путь от Библии к библиотеке, от мудрости к знаниям, и этот путь давно пройден. Когда он знакомился с уродливой женщиной, ему и в голову не приходила мысль об убийстве, но такие женщины – особенные, с изъяном – склонны считать польстившегося на них мужчину не одним, но единственным, и они были готовы на крайности, чтобы удержать его, удержать любой ценой. Они не догадывались о том, что Серж уже давно не задумывался о цене и платил без колебаний. И они не были и не могли быть для него единственными: если Бога нет, то нет и разницы между священным качеством и священным количеством.
Он выпил кофе в Лионе, позавтракал в Валансе, пообедал в Монако, а после обеда отправился в небольшую деревушку на берегу моря, на кладбище, где был похоронен Георгий Граббе, Жорж Навьев. Он сразу нашел его могилу – гладкая плита черного мрамора без имени, без даты, чистая и безупречная. На уголке плиты лежал увядший букет полевых цветов.
– Это мои цветы, – услыхал Серж задыхающийся девичий голос. – Я набрала свежих. Вы его знали? От чего он умер?
Девушке было лет шестнадцать-семнадцать. На ней было просторное простое белое платье, сандалии на босу ногу и соломенная шляпка. В руках она держала сложенный зонтик и букет.
– От чахотки, – сказал Серж. – Его звали Георгием, и он умер от чахотки.
– А я умру от сердца, – весело сказала девушка. – У меня больное сердце. А еще я слепая.
Она сняла очки с круглыми синими стеклами и протянула руку.
– Мадемуазель Лопухина. – Фыркнула. – Вообще-то – просто Анна.
– Сергей. – Он пожал ее руку. – Серж Сорьин. Как же вы различаете цветы?
– По запаху. Рву и нюхаю. Если не нравится, выбрасываю.
Она протянула ему букет.
Серж смахнул увядшие цветы на дорожку и положил свежий букет на черный мрамор.