– Личный интерес, – повторил Полуталов последние слова собеседника. – Что ж, князь, я понимаю. – Кивком поблагодарил официанта, который принес вино, пригубил, поднял бровь. – Очень хорошо вас понимаю. – Постучал пальцем по письму, которое лежало перед ним на столике. – И почерк у вас… м-м… достойный…
Князь Осорьин улыбнулся, достал портсигар.
Они закурили – Николай Николаевич сигару, Евгений Николаевич – сигарету.
Князь Осорьин был много наслышан о Полуталове. Николай Николаевич начинал карьеру рядовым полицейским следователем, занимавшимся воровской мелкотой, а завершил ее начальником Особого отдела Департамента полиции. Газеты называли его легендарным сыщиком и главным экспертом по русскому бунту: в ведении Особого отдела находились революционные организации, политические партии и т. п. Он имел право прямого доклада государю, но всегда старался держаться в тени.
Впрочем, Евгения Николаевича интересовал только один эпизод богатой биографии Полуталова, и именно об этом эпизоде он написал тайному советнику, попросив о встрече, благо они были заочно знакомы: член-соревнователь Исторического общества князь Осорьин по рекомендации великого князя Николая Михайловича ранее несколько раз обращался к генералу за помощью, когда надо было получить доступ к некоторым архивным материалам. Эпизод, о котором шла речь, был неизвестен публике, поскольку один из его участников – писатель Достоевский – просил Полуталова не предавать его огласке.
Князь хотел, чтобы теперь, спустя почти сорок лет, старик «приподнял завесу над событиями той странной ночи», как он писал в письме, и рассказал о другом участнике эпизода – князе Алексее Осорьине-Туровском, известном в революционном движении под псевдонимом Тур или Тур-Туровский. В том же письме Евгений Николаевич высказывал предположение, что настоящим прототипом Ставрогина из романа Достоевского «Бесы» был именно этот человек, Осорьин-Туровский, а вовсе не Спешнев или Бакунин, как предполагают многие критики.
– Для начала, Николай Николаевич, я хотел бы узнать, правда ли, что у этого Тур-Туровского была та самая физическая особенность, о которой пишут многие свидетели? Вопрос, наверное, покажется вам странным, но все же… не знаю почему, но все эти свидетельства вызывают у меня чувство неудовлетворенности…
– Вы имеете в виду troisième main?
Осорьин кивнул.
– Да, ее. Видите ли, я разговаривал по этому поводу с известными докторами, и они сомневаются в том, чтобы это уродство… чтобы эта третья рука была такой сильной и подвижной, как об этом говорят… Науке известно несколько таких фактов, но всякий раз речь шла о жалком подобии руки, пальцам которой было не по силам даже в фигу сложиться, не то что сжаться в кулак, ударить кого-нибудь или схватить…