Но солдаты вокруг принялись насмешничать.
– Рыцарь в юбке! – послышались голоса. – Ей бы кур на яйца сажать да щипать перья!
Иные же кричали:
– Пан Олеша! Щит-то по руке пришелся, да только от стрелы Купидона вряд ли тебя спасет!..
И у бойцов сразу повеселело на душе.
Но многие все же предпочитали глядеть на Оленьку, которая вела себя совершенно иначе. Вначале, когда поблизости пролетело несколько пуль, она тоже побледнела и, не удержавшись, отворотила голову и зажмурила глаза, но потом в ней взыграла рыцарская кровь: заалевшись, как роза, она вскинула голову и устремила вперед бесстрашный взор. Ноздри ее, раздуваясь, словно бы с наслаждением втягивали запах пороха. Меж тем дымная заслона вокруг рогатки сгустилась, скрыв от глаз происходящее, и тогда отважная девушка, заметив, что офицеры выезжают вперед, чтобы лучше видеть ход сраженья, не задумываясь, последовала за ними.
А по рядам кавалеристов пролетел одобрительный шепоток:
– Вот это кровь! Вот это жена для солдата! Побольше бы таких вояк!
– Vivat панна Биллевич!
– Что ж, друзья, покажем себя: такие глазки не всякий день смотреть будут!
– Под пулями не хуже амазонки держится! – воскликнул кто-то из молодых рыцарей, забыв в порыве восхищенья, что во времена амазонок еще не было пороха.
– Пора кончать! Пехота свое дело сделала, hostes[265] наши совсем приуныли.
Вражеская кавалерия и вправду не могла справиться с пехотой. Раз за разом всадники на полном скаку подлетали к рогатке, но, встречаемые огнем из мушкетов, в беспорядке отступали. И подобно тому, как волна, прокатившись по низкому берегу, оставляет на песке раковины, камешки, мертвую рыбешку, так после каждой атаки на дороге перед рогаткой оставалось не меньше дюжины недвижных тел и лошадиных трупов.
Наконец враг прекратил бесплодные попытки. Только одиночные конники выезжали вперед и, не жалея пуль, палили по деревне из пистолетов и мушкетов, чтобы отвлечь внимание противника. Но тут мечник, взобравшись по угловым балкам под самую крышу господского дома, заметил, что задние ряды неприятеля пришли в движение и повернули к полям и кустарникам, подступающим к Волмонтовичам с левой стороны.
– Вон откуда хотят зайти! – закричал он и немедля приказал части конницы рассыпаться между хатами и, укрывшись в садах за деревьями, ждать неприятеля.
Спустя полчаса вновь завязалась перестрелка, теперь уже на левом фланге.
Обнесенные изгородями сады мешали противникам схватиться врукопашную – и той, и другой стороне одинаково – но нападающие, рассыпавшись длинной цепью, меньше несли потерь.