— Здравствуйте, — я замялся на секунду, но всё-таки решил рискнуть и продолжил: — Могу я поговорить с Евой?
— Вообще-то она на работе, — в голосе женщины — наверное, её матери — появилось некоторое сомнение.
— Видите ли, мы с Евой вместе учились. В школе. А вчера вот встретились…
— Ева обычно приходит поздно, — тон потеплел, и это меня подбодрило. — Миша, это ты?
Я, конечно, понятия не имел, какого такого Мишу она во мне признала, но меня, что называется, понесло.
— Ага. По правде говоря, я тоже весь в делах. Ну, разработка алмазов и всё такое…
— Алмазов?
— Долго рассказывать, раньше-то я на нефти специализировался… Да мелочи это всё. Я вот, жалко, номер мобильного Евы где-то потерял.
Мало что вызывает у женщины большее доверие, чем возможность удачно выдать дочь замуж. Я записал номер, поблагодарив, повесил трубку и взял печенье.
— Ложь, — обратился я к фотографии собаки на обложке какой-то тетради, — Ложь, а не противопоставленный…
— Ну, всё успели выведать? — с порога спросил вошедший Икрамов.
Печенье застряло в горле. Я с трудом проглотил его и ответил:
— Отчёты про крокодилов в канализации ещё ничего. Но вот Кеннеди и имперские штурмовики — полный бред.
Маска безразличия на его лице даже не дрогнула. Икрамов отошёл в сторону, пропуская меня.
— Прекращайте паясничать, все ждут только нас.
Я пожал плечами и вышел. Следователь запер кабинет и мы пошли по коридору, то и дело обгоняя друг друга. В этом был некий дух соперничества, словно решалось, кому быть лидером. Однако на улицу мы вышли одновременно. Просто потому, что позволяли двери.
Остановившись возле машины Икрамова, я сложил руки на груди и заявил:
— Давайте и вы не будете секретничать. Что вы хотели спросить?
Он задержался на секунду и нехотя ответил:
— Мы нашли… кое-что.
— И что же?
— Это я и хотел спросить.
Вот теперь мне стало интересно. Окажись найденная штука чем-то связанным с убийцей из бара, у меня появится зацепка. В противном случае я всегда могу наплести про таинственные секты, разбрасывающие повсюду свои артефакты и прочие ритуальные принадлежности. Я сел в машину.
Большую часть дороги мы ехали молча, уныло цепляясь взглядами за раскачивавшиеся дворники. Икрамов не выдержал первым.
— Я тридцать лет работаю следователем. И верю только фактам — это ни разу меня не подводило. Но сейчас я в смятении. Мне нужен кто-то, — он покосился на меня, — с нестандартными взглядами. Понимаете?
— Кто-то, кто смог бы объяснить вам, что всё идёт как надо и мир не катится в тартарары?
Он кивнул. Я покачал головой.
— Боюсь, вы выбрали не того человека.